Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание
Шрифт:
— Военный министр — наш единомышленник, только он не хочет отдавать приказы, противоречащие решениям кабинета, он ждет, когда начнется военный переворот. Что касается остальных… Если они будут против, мы заменим их своими людьми.
— Солдаты могут не подчиниться новым командирам, — заметил Хомма. — Ну, хорошо. А что вы хотите от меня?
Коно вздохнул с облегчением. Его предупреждали в Токио, что с — адмиралом не просто иметь дело, но, кажется, он сумел убедить старика.
— В вашем распоряжении отряды камикадзе. Возможно, какие-то силы в Токио попытаются оказать сопротивление патриотам. Даже и в армии есть предатели… Удар с воздуха облегчил бы нашу задачу. Кроме того, мы просили бы вас, после того как Япония будет спасена от капитуляции, продолжить активные боевые действия всеми имеющимися у вас средствами. Победы, которые ваши летчики одержат над американцами, вдохновят народ на продолжение борьбы и на новые подвиги.
Четыре военных года капитан второго ранга Коно провел на борту подводной лодки. К концу войны подводный флот Японии был полностью уничтожен. Лодка, на которой плавал Коно, спаслась чудом. Низкое качество лодок, отсутствие радиолокаторов (они начали поступать только в 1944 году — в период боев за остров Сайпан), плохое вооружение — все это поставило японских подводников в невыгодное положение. Более совершенные американские лодки, оснащенные гидролокаторами, потопили две трети японских подводных кораблей. Коно считал, что задача, поставленная перед подводниками, была изначально неправильной.
Японских подводников следовало, по примеру немецких, нацелить на борьбу с торговым флотом союзников. Охотиться за невооруженными судами безопаснее, а нарушение транспортных коммуникаций американцев снизило бы боеспособность их войск. Однако, подчиняясь приказу, подводники атаковывали крупные военные корабли и гибли.
Его служба на подлодках началась весной 1941 года, когда он получил назначение в Йокосука.
Многое стерлось из памяти, но Коно хорошо помнил день, когда он прибыл в Йокосука. Там собрался цвет японского военно-морского флота, и казалось, нет силы, способной ему противостоять.
На якорной стоянке в свите эскортных кораблей стоял флагман — линкор «Нагато», на котором поднял свой флаг командующий Объединенным флотом, бывший заместитель военно-морского министра адмирал Исороку Ямамото, один из самых популярных в Японии людей.
На официальных фотографиях в блеске множества регалий Ямамото казался большим, крупным мужчиной. Поясные фотографии скрывали его маленький рост и полноту. Во время войны Ямамото сильно растолстел. Даже когда страна голодала, на камбузе «Нагато» было изобилие продуктов. Собственная пекарня «Нагато» выпекала сладкие булочки и пирожные, которые вместе с карамельным кремом подавали сластене Ямамото; в каждом порту, куда заходил флагман, командующему доставляли в больших количествах местные деликатесы. С нескрываемым удивлением и подозрением командующий встретил неосторожные слова одного из флагманских офицеров о том, что дома не хватает еды.
Весной 1941 года командование военно-морского флота, которое по традиции наравне с армией имело право доклада императору, потребовало начала решительных действий. «Сейчас или никогда» — таково было мнение морского генерального штаба. Запасы нефти катастрофически таяли, и вместе с ними уменьшались возможности флота проводить крупные операции. И если армия могла ждать, выбирая более удобное время и место нанесения удара, то флот ждать не мог.
Но всего этого не знал, да и не мог знать младший офицер Коно. В подобном же неведении находилось и абсолютное большинство офицерского корпуса, хотя многие из них предчувствовали приближение больших событий и желали этого. В один из июньских дней Коно прибыл на борт флагмана, чтобы принять участие в штабных учениях.
Ему стало известно, что в планируемом нападении на Филиппины не будут использоваться авианосцы. Для выполнения задачи выделялся лишь маленький учебный авианосец «Хосе». Это противоречило планам, разработанным главным штабом флота.
Удивленный Коно обратился к флагманскому штабному офицеру Акира Сасаки, однокашнику по военному училищу. Сасаки смутился.
— Одну минуту, — извинился он и провел Коно в соседнюю пустую комнату. Там, понизив голос, он сказал: — Я думал, что ты знаешь. «Акаги», «Кага» и другие авианосцы не могут быть отправлены к Филиппинам, потому что они ждут сигнала отплыть к Гавайям для начала боевых действий.
— Чья это идея? — спросил Коно.
— Командующего, разумеется. Почти все штабные офицеры были против, но командующий настоял на своем. Только запомни, — добавил Сасаки: — Это секрет.
Коно был восхищен смелостью адмирала Ямамото, который добился осуществления своей идеи, несмотря на сопротивление его офицеров. Поставил на карту все — и выиграл!
Еще 7 января 1941 года Исороку Ямамото написал обширный меморандум, озаглавленный «Воззрения на подготовку к войне», и отослал его военному министру. «Никто не в состоянии делать прогнозы в отношении международного положения, — писал он, — но представляется очевидным, что наступило время, когда ВМС, и в особенности Объединенный флот, должны по возможности составить план операций исходя из того, что война с Америкой и Англией неизбежна». На полях документа была пометка красными чернилами: «Только для министра! Сжечь, не показывая никому другому!» Ямамото предлагал покончить с противником одним ударом: в лунную ночь или на рассвете вся военно-воздушная мощь 1-го и 2-го дивизионов авианосцев должна быть брошена на американский флот в Пёрл-Харбор.
В Объединенном флоте были созданы исследовательские группы, взявшиеся за разработку конкретного плана операций. Возглавил работу капитан первого ранга Камэто Куросима, весьма эксцентричный штабной офицер. Если какая-то идея овладевала им, он запирался в своей каюте, наглухо задраивал иллюминаторы и сидел за столом совершенно голый — на флагманском корабле не было системы кондиционирования воздуха. Он жег свечи и безостановочно курил — тушил сигарету, едва успев раскурить ее, и тут же зажигал новую. Про него ходил анекдот, что однажды, забывшись, капитан Куросима по вызову начальства пришел в штабную каюту в чем мать родила.
В конце апреля по указанию Ямамото он отправился в Токио, чтобы побеседовать с начальником главного штаба флота адмиралом Фукудомэ. Штабисты с порога отвергли план удара по стоянке американского флота на Гавайях. Они не хотели рисковать основными силами флота — там были уверены, что рейд на Пёрл-Харбор не увенчается успехом.
Куросима сказали в Токио: нельзя сосредоточиваться только на операции против базы в Пёрл-Харбор, сразу же после начала войны необходимо продвинуть корабли на юг, чтобы захватить нефтеносные районы. В те времена Япония нуждалась в пяти с половиной миллионах тонн нефти в год, из них два миллиона шли военно-морскому флоту.
11 сентября в штабном училище ВМС начались десятидневные штабные игры. Два дня — 16 и 17 сентября — в отдельной комнате, вход в которую разрешен только небольшой группе офицеров, прокручивалась идея Ямамото. Предполагаемые потери японцев: два авианосца потоплены, два повреждены, сто двадцать семь самолетов сбиты. Это весомый аргумент против Ямамото. Однако престиж командующего Объединенным флотом настолько высок, что его план приняли.
4 ноября — еще одни маневры, на сей раз морской авиации.