Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание
Шрифт:
«— Что произошло в Маньчжурии?
Като: Китайцы оскорбили нас, и наши солдаты отплатили им.
— Что вы думаете о Лиге Наций, которая пытается вмешаться в инцидент?
Като: Это место, где собираются поболтать трусы со всего мира.
— Если бы вы были министром иностранных дел, чтобы вы предприняли?
Накадзима: Лига Наций с предубеждением относится к Японии, и я бы не стал иметь с ней никаких дел.
Нотта: Если бы я стал министром иностранных дел, то каждый, кто позволил бы себе нести такую же чепуху, как Лига Наций, получил бы по носу (смех).
— Как вы полагаете, будет война между Америкой и Японией?
Фукудзава: Думаю, да. Американцы слишком самонадеянны. Их стоило бы проучить.
Като: Американцы слишком много на себя берут, они нуждаются в хорошей взбучке. Я бы их уничтожил.
Фукутоми: О, к этой идее я тоже присоединяюсь.
— А если Япония останется в одиночестве?
Сразу несколько учеников: Мы будем сражаться, пока все не погибнем.
— Что вас больше всего сейчас раздражает?
Фукудзава: Слабость в коленках нашего министра иностранных дел, что отражается на его политике.
Фукунага: Трусость кабинета министров.
— А что вас больше всего радует?
Накадзима: Наша победа в Маньчжурии.
Като: Как прекрасно видеть, что Япония одерживает одну победу за другой.
Фукунага: А мне очень понравилось, когда наш посол Ёсидзава сказал Бриану, что Лига Наций глупо себя ведет и что ей следует просто исполнять волю Японии».
Так, собственно, и должно быть, думал тогда Мацунага. Он не просто отказывался от возможности получить университетское образование ради военной службы. Он вступал в армию, которую ждало множество побед. И он хотел быть причастным к ее славе.
Перед войной императорская армия формировалась по территориальному принципу: страна была разделена на дивизионные округа, на полковые участки. Пехотные полки комплектовались из земляков. В части, где оказался Мацунага, он встретил много знакомых: одноклассников, соседей. И что важнее всего — командир полка неплохо относился к его отцу. По этой причине, отслужив десять месяцев, Мацунага оказался в унтер-офицерской школе.
Там ему пришлось много заниматься, младшие командиры считались костяком армии, и к будущим унтер-офицерам предъявлялись очень большие требования. Мацунага начал учить китайский язык — впоследствии эти знания ему очень пригодились. Из школы он вышел младшим унтер-офицером, через год произведен в старшие и по ходатайству того же командира полка отправлен в училище. Там Мацунага изъявил желание стать летчиком. Ему охотно пошли навстречу. Авиация нуждалась в людях с образованием. Самой почетной считалась морская служба, и способная молодежь устремлялась на флот.
Мацунага учился летать на французских и немецких самолетах. Отечественные машины еще доводились в конструкторских бюро под присмотром адмирала Хомма. После того как Мацунага присвоили первое офицерское звание, заместитель командира училища намекнул ему, что в армии положительно оценили бы желание молодого лейтенанта применить полученные знания на практике. Мацунага ничего не надо было повторять дважды. Он подал рапорт о назначении его в одну из частей, участвующих в боевых действиях в Китае. Желание было немедленно удовлетворено. Помимо обычного офицерского жалованья и квартирных он получил сразу около двухсот иен — пособие отправляющимся на войну и компенсация за службу за пределами территории Японии.
Служба в Китае для Мацунага началась со взятия Нанкина, а закончилась в 1941-м, когда его перебросили в Юго-Восточную Азию. После капитуляции британских войск в Сингапуре адмирал Хомма выпросил себе в морскую авиацию группу понравившихся ему летчиков, среди них и капитана Мацунага. Майорское звание он получил после боев на Гуадалканале.
В Токио руководители страны и вооруженных сил пытались остановить развитие событий. Советские войска сокрушали Квантунскую армию, авиация союзников наносила удар за ударом по оставшимся без защиты городам. А министры и генералы метались по Токио в поисках выхода. Им все еще казалось, что можно выбирать, играть на равных, торговаться…
Токийского курьера провели к адмиралу Хомма через запасной вход, минуя приемную.
В сопровождении майора Мацунага в кабинете командующего морской авиацией появился сравнительно молодой капитан второго ранга Коно. Мацунага сразу же вышел. Хомма и курьер остались одни. Адмирал кивнул на кресло. Коно держался уверенно.
— Где вы теперь служите?
— В управлении военной подготовки. Был ранен. И после госпиталя переведен в министерство.
Хомма удовлетворился ответами. Откинувшись в кресле, он прикрыл глаза и еле слышно произнес:
— Я вас слушаю.
Наклонившись вперед, капитан второго ранга горячо заговорил:
— Наша позиция такова — безоговорочная капитуляция невозможна. Хотя мы не исключаем возможности заключения мира на почетных условиях. Император, к величайшему сожалению истинных патриотов, окружен дурными советниками. В этом все дело. Они убедили императора, будто выражают волю народа, поэтому император к ним прислушивается. Лорд — хранитель печати маркиз Кидо, премьер-министр Судзуки, министр иностранных дел Того и адмирал Ёнаи должны быть немедленно арестованы. Мы введем чрезвычайное положение. А императорский дворец изолируем.
— Какими силами вы располагаете реально?
— На нашей стороне абсолютное большинство сотрудников военного министерства и генерального штаба…
— На поддержку каких частей вы рассчитываете? — прервал его адмирал.
— Восточного военного округа и первой дивизии императорской гвардии, которая несет охрану дворца.
— Таким образом, вас должны поддержать как минимум четыре человека: военный министр, начальник генштаба, командующий Восточным округом и командир гвардейской дивизии. Малореальная ситуация. Или вы считаете по-другому?