Странствия убийцы [издание 2010 г.]
Шрифт:
— Там у очага подрались две пары. Их дорожный хлеб подмок, и теперь они могут только плеваться и искать виноватых. А один ребенок болен, и его все время рвет, бедняжку. Мужчина, который так рассердился из-за подмокшего хлеба, говорит, что нечего переводить на мальчика еду, пока ему не станет лучше.
— Это, наверное, Ралли. Более вздорного и драчливого человека я никогда не встречала, — с чувством заметила Кеттл. — А мальчика зовут Селк. Он болеет с тех пор, как мы выехали из Калсиды. И до того тоже, скорее всего. По-моему, его мать надеется,
Мои дамы начали обсуждать караванные сплетни. Я сел в уголке, слушал вполуха и дремал. Два дня до реки. А сколько еще до гор? Я перебил их, чтобы задать этот вопрос Старлинг.
— Ник говорит, точно сказать нельзя, все зависит от погоды. Но он велел мне не волноваться на этот счет. — Ее пальцы лениво пробежали по струнам арфы.
Почти тотчас же у входа в стойло появились двое детей.
— Ты снова будешь петь? — спросила маленькая вертлявая девочка лет шести в сильно поношенном платье.
В волосах ее застряли соломинки.
— А ты бы этого хотела?
Вместо ответа детишки вошли и уселись по обе стороны от нее. Я думал, что Кеттл будет возражать против вторжения, но она ничего не сказала, даже когда девочка удобно устроилась рядом с ней. Кеттл начала выбирать у нее из волос солому крючковатыми пальцами. У малышки были темные глаза, в руках она сжимала куклу. Когда девочка улыбнулась Кеттл, я понял, что они хорошо знакомы.
— Спой ту, про старуху и свинью, — умолял мальчик.
Я встал и поднял мой узел.
— Мне нужно поспать, — извинился я.
Неожиданно я понял, что просто не в состоянии находиться в обществе детей.
Я нашел пустое стойло у двери в амбар и улегся там. У очага все еще шумели пилигримы. Очевидно, ссора так и не угасла. Старлинг спела песню про старуху, изгородь и свинью, потом про яблоню. Я услышал, как еще несколько человек подошли, чтобы послушать музыку. Подумав, что разумнее с их стороны было бы поспать, я закрыл глаза.
Было уже совсем темно и тихо, когда Старлинг наступила мне на руку и кинула свою сумку чуть ли не мне на голову. Я ничего не сказал, даже когда она легла рядом со мной. Она расстелила свое одеяло так, чтобы закрыть и меня, и подлезла под край моего. Я не двигался. Внезапно она вопросительно коснулась моего лица.
— Фитц, — прошептала она.
— Что?
— Насколько ты доверяешь Нику?
— Я уже сказал тебе. Совсем не доверяю. Но, думаю, он доведет нас до гор. Хотя бы из профессиональной гордости, если других причин не найдется. — Я улыбнулся. — У контрабандиста должна быть безупречная репутация. Он приведет нас туда.
— Ты рассердился на меня сегодня? — спросила Старлинг и добавила: — Ты так серьезно посмотрел на меня утром.
— Волк мешает тебе? — прямо спросил я.
— Так это правда? — Она говорила очень тихо.
— А ты в этом сомневалась?
— В истории о Даре… да. Я думала, это просто злобная ложь. Сын принца — Одаренный… Ты
— Что ж. Однако я таков. — Искра гнева сделала меня откровенным. — Он для меня все. Все. У меня никогда не было такого верного друга, который мог бы не задумываясь отдать за меня жизнь. И больше того. Одно дело умереть ради человека, а другое дело жить ради него. Это то, что он дает мне. Такую же преданность, как та, что я испытываю к своему королю.
Я задумался. Я никогда не говорил об этом такими словами.
— Король и волк, — еле слышно проговорила Старлинг. — А больше ты никого не любишь?
— Молли.
— Молли?
— Она дома, в Бакке. Она моя жена. — Я испытал странную гордость, произнося эти слова. Моя жена.
Старлинг села, и меня обдало волной холодного воздуха. Я тщетно пытался натянуть на себя одеяло, когда она спросила:
— Жена? У тебя есть жена?
— И ребенок. Маленькая девочка. — Несмотря на холод и темноту, я улыбнулся, говоря это. — Моя дочь, — прошептал я просто для того, чтобы услышать, как это звучит. — У меня есть жена и дочь дома.
Она снова легла рядом со мной.
— Нет, — яростно отрицала она. — Я менестрель, Фитц. Если бы бастард женился, об этом бы говорили. На самом деле ходили слухи о Целерити, дочери герцога Браунди.
— Мы с Молли не звонили о нас во все колокола, — объяснил я.
— А, я поняла. Ты вовсе не женат. У тебя есть женщина, вот что ты хотел сказать.
Эти слова укололи меня.
— Молли моя жена, — отрезал я, — во всем, что имеет для меня значение.
— А в том, что имеет значение для нее? И ребенка? — тихо поинтересовалась Старлинг.
Я глубоко вздохнул.
— Когда я вернусь, это будет первое, что мы сделаем. Сам Верити обещал мне, что, когда он станет королем, я смогу жениться на ком захочу. — Я ужаснулся от того, как свободно разговариваю с ней. Но что такого страшного произойдет, если она будет знать? А мне становилось легче от возможности говорить об этом.
— Так что, ты идешь искать Верити?
— Я иду служить своему королю. По возможности я помогу Кетриккен и ребенку, наследнику Верити. А потом отправлюсь дальше, в край за горами, чтобы найти и вернуть моего короля. Он прогонит красные корабли от побережья Шести Герцогств, и мир вернется к нам.
На мгновение наступила тишина, если не считать воя ветра за стенами амбара. Потом менестрель весело фыркнула:
— Сделай хоть половину этого, и я получу свою балладу о герое.
— Я не хочу быть героем. Я только сделаю то, что должен, чтобы быть свободным и жить собственной жизнью.
— Бедный Фитц. Никто из нас не свободен.
— Мне казалось, что ты делаешь все, что хочешь.
— Да? А мне кажется, что каждый шаг, который я делаю, несет меня все глубже в болото, и чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее погружаюсь.