Странствующий чародей
Шрифт:
— Га-а! — было его первым словом; вторым же словом было: — Воды!
Воду поспешно принесли, а руки, сжавшиеся на рукоятях мечей, немного ослабили свою хватку, хотя и остались на месте. Игорь осушил целый кувшин и добрую половину другого, после чего огляделся, трезвый как стеклышко.
Руки убрались с рукоятей. Княгиня выпучила глаза.
— Вы настой приготовили? — обратился Игорь к психологам.
— Мы, ваше высочество.
— Ну и вкус — ровно протухшее молоко кобылье! У вас, богатырей, видать, желудки луженые! — Он широко улыбнулся. — У меня так желудок просто княжеский,
— Вот жену бы мою спасти! — быстро выпалил Чалмерс, пока княгиня не успела прийти в себя и вмешаться в ситуацию.
Игорь немедля повторил уже раз произнесенный по пьянке обет — не столь громогласно, но куда более торжественно и витиевато. Когда он закончил, все присутствующие разразились приветственными криками.
Протрезвев, князь принялся, в свою очередь, приводить в порядок подчиненных. Трое или четверо ратников, пошатываясь, подошли к столу и окунули свои чаши в котел. Вскоре путешественники начали ловить на себе уважительные, чуть ли не благоговейные взоры.
Княгиня Ефросинья учтиво поклонилась им, а затем повернулась к князю:
— Пойдем-ка спать, господин мой. Утро вечера мудреней, да и деяний предстоит тебе немало.
Игорь протянул ей руку.
— Это уж как пить дать, любезная женушка! — отозвался он, даже не пытаясь скрыть плотоядного взгляда, и вместе с ней удалился.
II
Два дня спустя Гарольд Ши и Рид Чалмерс уже скакали с отрядом князя Игоря на Дон, к востоку. Денек для верховой прогулки был самый подходящий — небо ясное, не слишком жарко, не слишком холодно. И на узких лесных тропках, и на тропах пошире, достойных именоваться настоящими дорогами, и на обширных лугах, которые им то и дело приходилось пересекать, — везде земля была тверда под копытами коней.
— Вовремя пустились мы в путь, — заметил Олег Николаевич. — Еще месяц, самое большее два, и тут в грязи потонешь!
Ши в ответ перефразировал известное описание болота:
— Ехать жидко, плыть густо!
Олег Николаевич ухмыльнулся.
Широкое седло с высокими луками оказалось вполне удобным, и Ши был только рад очутиться в измерении, где уже успели изобрести стремена. С оружием у русских тоже было все в порядке: для ближнего боя — пики или мечи, для больших расстояний — трехфутовые луки. У многих были также и алебарды — Ши больше рассчитывал увидеть булавы и дубины.
На всех были доспехи того или иного рода — или кольчужные, или из металлических дисков, пришитых к кожаной подкладке, или из переплетенных между собой кожаных и металлических полосок. Шлемы были железные, остроконечные, которые оставляли открытым лицо, с кольчужными воротниками, прикрывающими горло и затылок. Дополненное щитами, похожими на воздушных змеев, их вооружение, казалось, только что сошло с какого-то средневекового гобелена — не считая разве того, что никакой уважающий себя норманнский рыцарь в жизни не взял бы в руки лук со стрелами. У русских были весьма схожие представления о воинской чести и достоинстве, но это ничуть не мешало им во всеоружии встречать конных
Сам Ши ограничился шлемом и кольчугой по колено. На пояс он нацепил испытанную саблю с чашеобразной гардой и взятый напрокат кинжал, но от щита отказался.
— Как-то я к нему не привык, — объяснил он, отчего его богатырская репутация только возросла. Про Чалмерса и говорить нечего — кольчугу он выбрал еще короче, а помимо шлема разжился лишь кинжалом.
Направлялись они не непосредственно к половецкому стану — никакой русский князь не станет так поступать, если только не ведет в бой полную дружину. Гораздо разумней, напомнила Игорю княгиня Ефросинья, было бы выяснить для начала, нельзя ли попросту выкупить пленников. Так что отряд парламентеров из сорока ратников направлялся в сторону некой нейтральной территории на западном берегу Дона, где половцы время от времени осуществляли вполне законные торговые операции.
Большей частью двигались лесом, укрываясь в тени деревьев. Когда лес стал редеть, Игорь выслал вперед двух разведчиков, приказав им проверить, не видать ли впереди в паре часов езды чего-нибудь подозрительного. Похоже, он опасался измены.
— Позор, но кое-кто из бояр и даже князей сражается на стороне половцев! — объяснил он. — Никогда не знаешь, кто успел переметнуться к врагу, пока не дойдет дело до стычки.
Ши горько сожалел, что не знает этот континуум получше. Ему смутно припоминалось, что вроде как в опере князь Игорь и сам угодил в плен к половцам.
— Но хуже всего, — продолжал Игорь, — это что сами русские воюют между собой. Если бы мы собрались вместе да навалились на половцев, то давно стерли бы их с лица земли. Клянусь святым Владимиром! Мой дед Олег Святославович, будь он проклят, воевал против последнего Великого князя Киевского. И теперь вынужден я искать новых союзников всякий раз, когда грозит мне опасность, вместо того чтоб вольно полагаться на помощь всех князей русских!
— Если половцы такие плохие соседи, — рассудительно спросил Ши, — почему же тогда русские вообще ведут с ними хоть какие-то дела?
— Им нужны половецкие рабы, — кратко ответил Игорь.
Позже Ши с Чалмерсом обсудили эту тему подробней.
— Похоже, русские так пока и не решили, существовать им вместе или всем по отдельности, — сказал Ши.
— Совершенно верно, — отозвался Чалмерс. — Россия так и оставалась раздробленной, пока Великие князья Московские не взялись за дело. Именно тогда и появился титул «Царь всея Руси». Именно «всея».
— Но Москву пока никто даже и не поминал, док. Она тут вообще есть?
— Не уверен. Но что касается рабов, тут все ясно. Россия всегда была огромной, Гарольд. До изобретения железных дорог и телеграфа ее восточные границы представляли собой нечто вроде нашего Дикого Запада — территория опасная, но очень подходящая для того, чтоб укрыться там от властей, — в жизни никто не найдет. Чтобы крестьяне и вообще простой люд так не поступали, Россия сохраняла рабовладение гораздо дольше большинства прочих стран. Официально с ним было покончено только во времена правления царя Александра Второго, в девятнадцатом веке.