Странствующий чародей
Шрифт:
— Зато мертвые не разносят слухов, подобно старухам, — ответил раджа.
Ши в страхе уставился на него:
— Вы убиваете их только для того, чтобы они не сообщили в банду? Разве нельзя просто заткнуть им рот кляпом?
— Кляпы, тюрьмы и множество охраны? — Рандхир покачал головой. — В конечном счете это привело бы к такому же фатальному исходу. Они виновны в разбое — все до одного, многие из них виновны также и в убийстве, и, без сомнения, с тех пор, как они, будучи моей придворной челядью, стали передавать информацию моим врагам — своим приятелям-ворам, они виновны в измене.
— Но, может
— Зачем? Я издал законы; они эти законы нарушили и теперь должны понести наказание. Наказанием за убийство является смерть, — вещал раджа, — такое же наказание за измену. А этого изменника я узнал, он был там, в притоне разбойников, так что будьте покойны, свой конец он заслужил.
— Его величество просто Воплощение Правосудия, — сказал Чалмерс, многозначительно посмотрев на Ши, всем своим видом давая понять: Заткнись!
Раджа кивнул со слабой усмешкой:
— Какого еще правосудия ему желать, когда сам раджа свидетель, а правосудие раджи есть высшее правосудие на земле?
Эта тирада дала возможность Ши еще раз убедиться, что в королевстве, в котором раджа был не только исполнительной и законодательной властью, но и окончательным апелляционным судом, Рандхир был высшим судьей в стране и, конечно, самым заслуживающим доверия свидетелем! Он приговаривал к смерти людей, которых видел прошлой ночью собственными глазами, он был и свидетелем, и обвинителем, и присяжными — в одном лице. Разве что не был еще палачом.
По-видимому, он не отказался бы и от этой роли, во всяком случае так показалось Ши.
Когда следующий вор, одетый садовником, на цыпочках вошел в ворота, Рандхир подал стражнику знак, и тот схватил вора борцовской хваткой, свободной рукой закрыв ему рот. У мнимого садовника едва ли было время осознать, что произошло, только в расширенных глазах мелькнул ужас понимания, когда кинжал Рандхира вонзился ему в сердце.
Ши старался не смотреть, ему стало дурно. Рандхир заметил это, и его хмурое выражение тут же сменилось участием:
— Вы плохо выглядите, друг Ши.
— Это все жаркое индийское солнце, — бойко бросился объяснять Чалмерс. — Мы люди северные и не привычны к его прямым лучам — слишком ярко и слишком жарко.
— Поэтому вы путешествуете за границу исключительно ночью! Ладно, тогда идите во дворец и скажите привратнику, что я приказал проводить вас в опочивальню. Выспитесь хорошо, потому что ночью вы мне понадобитесь.
Последняя фраза, как показалось Ши, прозвучала зловеще, но после того, как раджа отвернулся, очевидно тут же перестав о них думать, они, не мешкая, пошли во дворец. Когда привратник показал им кровать, Ши упал на нее, не раздеваясь, едва только отстегнул меч от ремня. После бессонной ночи день выдался очень длинным и очень, очень напряженным.
Учитывая все обстоятельства, он не был удивлен, увидев факел, горящий в канделябре на стене, когда Чалмерс тряс его, чтобы разбудить.
— Раджа уже вызывает нас, Гарольд. Надо умыться и перекусить чего-нибудь, прежде чем мы присоединимся к нему.
Ши вспомнил сцену расправы, свидетелем которой недавно оказался.
— Не знаю, кажется, у меня нет аппетита.
— У меня тоже, судя по запахам, доносящимся из кухни, — я никогда страстно не любил карри. Но мы должны найти что-нибудь более или менее съедобное, потому как я не сомневаюсь, что этой ночью нам понадобятся все наши
— Не знаю, готов ли я снова смотреть на хладнокровные убийства, — сказал Ши. — Как вы думаете, не могли бы мы сослаться на головную боль?
— Не исключено, что Рандхир исцелит наши головы отсечением, Гарольд. Он все еще в какой-то мере подозревает нас и поэтому воспримет любое сомнение как подтверждение нашей вины.
— Я полагаю, вы правы. — Ши вздохнул и заставил себя подняться на ноги.
— Док, а как же Флоримель? До настоящего времени всякий раз, когда бог или чародей высылал нас из своего мира, мы попадали в следующий, куда Маламброзо уже успел ее отправить. И поэтому казалось, что мы просто идем по ее магическому следу.
— Интересная концепция. — Чалмерс нахмурился. — Возможно, магическая формула, перемещая ее, ослабила границу между мирами, и следующая формула, которая выбрасывала нас, фактически зашвырнула нас дальше, по пути наименьшего сопротивления.
— Но если это так, — сказал Ши, — то где она в этом мире, док?
Чалмерс только развел руками и беспомощно пожал плечами:
— Она может быть где угодно, и, возможно, прежде только удача вела нас за ней.
— А еще возможно, что это было ее собственное волшебство! Ведь она кое-чему научилась в этой области, док! Разве вы не можете настроить на нее пеленгаторное заклинание?
Взгляд Чалмерса стал отрешенным:
— Интересная концепция…
— Только не сейчас! — быстро добавил Ши. Он вовсе не хотел, чтобы Чалмерс отвлекался на сеанс академического транса. — Прежде мы должны пережить эту ночь возмездия и доказать, что мы не воры.
Последняя фраза вернула Чалмерса к нуждам текущего момента.
— Великолепная мысль, Гарольд. Давайте поищем хотя бы чапати [67] .
— Но мы уже одеты!
— Нет, чапати — это еда, — Чалмерс вздохнул, — что-то вроде индийской тортильи. Они, по крайней мере, не так сильно сдобрены пряностями. Пойдемте ужинать.
67
Чапати — хлеб из пшеничной муки грубого помола.
Сытые и вооруженные, друзья были готовы к выходу, когда стражник появился у двери и позвал их. Они проследовали за ним через те же два коротких коридора и один пролет лестницы вниз — их опочивальня хотя и была украшена подушками и шелковыми портьерами, но располагалась рядом с кухнями, всего одним этажом выше помещений для слуг. Они вышли во внутренний дворик и обнаружили там сотню лучников и пятьдесят копьеносцев, которые топтались на месте, разговаривая очень тихими голосами. Вдруг они умолкли и обернулись к дверному проему прямо в стене дворца, где появился раджа Рандхир, одетый в стальной шлем и кирасу, с мечом на бедре и маленьким щитом в руке. Глухой ропот пронесся через войско, потому что Рандхир снова примотал свой нос конским волосом, и его накрашенные усы торчали кверху до самых уголков глаз, как рога быка Брахмы [68] .
68
Бык Брахмы — воплощение ведической мудрости.