Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно
Шрифт:
Великолепная память, редкая работоспособность, остроумие выделяли Джордано из среды заурядных богословов. Начальство терпело его еретические выходки, надеясь, что он облагоразумится и станет, подобно многим, добиваться власти, славы, чинов. Расчеты эти не оправдались.
Вспомним одну евангельскую историю. Иисуса в пустыне искушал дьявол. Последнее главное искушение:
«Опять берет Его дьявол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их.
…и говорит Ему: все это дам тебе, если падши поклонишься мне».
Конечно, никто не сулил Бруно
Знал Джордано, что, отрекаясь от служения дьяволу лицемерия, обрекает себя на гонения, позор, угрозу мучительной смерти.
Евангельскому Иисусу помогла преодолеть соблазны вера в господа бога. Что же помогло Бруно выбрать путь преодоления и мученичества? Тоже вера. Он не хотел, не мог жить лживо. Его бог был олицетворением добра, правды, красоты.
Каждый человек имеет своего личного «бога», от которого зависят его поступки, которого он чтит и слушается. Это — совесть. Она — в нас, и в то же время выше нас. Совесть мешает нам творить несправедливость. Она толкает на поступки невыгодные, быть может, материально, зато выгодные духовно, приносящие высокую радость и удовлетворение.
Бруно обрел право осмысливать и оспаривать — всерьез — все на свете, право бороться за свои убеждения, право на верность юношеским идеалам, на великую радость познания и поисков истины.
Каждый волен выбирать свой жизненный путь по своим силам и убеждениям, по своей вере и совести.
Джордано сделал выбор. И не в тот момент, когда решил самовольно сбросить рясу. Значительно раньше: когда вынес иконы из кельи, вел опасные диспуты, не кривил душой в угоду власть имущим, ради выгоды. Он поступал в точности так, как поучал Христос своих учеников: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?»
Всех благ дороже чистота души!
Он покинул Рим и на попутном корабле отправился в Геную. Туда он прибыл 15 апреля 1576 года. В вербное воскресенье.
По улицам двигались шествия с цветами и хоругвями, под стройные песнопения. Церковный праздник омрачался страхом чумы и просветлялся надеждами на чудесное избавление от мора.
В Генуэзской крепости толпился народ: несколько монахов приобщали верующих к святой реликвии. Двое держали над драгоценным ковчежком мохнатый ослиный хвост. Стоящий рядом монах говорил скороговоркой, нараспев:
— Лобызайте, лобызайте… Не трожь руками!.. Лобызайте священные мощи того благословенного осляти, которое сподобилось нести господа нашего с Елеонской горы в Иерусалим… Целуй да проходи с богом… убери руки!.. Поклоняйтесь, лобызайте, жертвуйте милостыню. Сторицею воздастся вам и наследуете вечную жизнь! Лобызайте и поклоняйтесь!
Двигались люди, прикладывались губами к ослиному заду и следовали далее, одухотворенные.
Вот она — слепая вера! Поистине тысяча слепых не заменят одного зрячего. Почему никому и в голову не приходит, что перед ним нечто скверное, подобное смрадному хвосту Сатаны, а вовсе
Торжество святой ослиности…
Чем чаще встречался Бруно с монахами, тем более убеждался в правильности своего решения: ему не место среди этой продувной ослоухой братии. Вот только очень непросто оставаться одному, безо всякой поддержки. Для него закрыты монастыри, дававшие приют и скудную пищу бродячим монахам.
И время крайне трудное. В Генуе, как и во многих прибрежных городах, свирепствует чума. К приезжим относятся с особой подозрительностью. Связи в обществе разладились: страх смерти заставляет одних проводить время в молитве, других — искать утешения в вине, третьих — уединяться или покидать город. Преподаватель философии — а этим собирался заниматься Бруно — никому не был нужен.
Бруно перебрался в небольшой тихий городок Ноли. Средств к существованию не было. Пришлось давать детям уроки грамматики. Дополнительно удалось заинтересовать нескольких молодых дворян лекциями по астрономии.
Но ведь не век прозябать в Ноли! Он отправился в Савону, затем в Турин, Венецию. Нигде не находил себе пристанища и сносной работы. Даже в Падуе знаменитый университет переживал период упадка: многие студенты покинули его, боясь чумы.
Бруно голодал. Знакомые доминиканцы посоветовали ему вновь надеть монашескую рясу. О возвращении в орден, самовольно покинутый, не могло быть и речи. Зато странствовать в монашеской сутане значительно удобнее.
Он пошел в Бергамо, где заказал из дешевого белого сукна рясу. Теперь можно было отправиться в дальнюю дорогу. В Венеции удалось заработать немного денег, издав книгу «О знамениях времени».
В тот год осенью появилась в небе комета с огненным хвостом. Как всякое необычайное небесное явление, комету сочли тревожным предзнаменованием. То ли усугубится мор, то ли рухнут великие империи, то ли наступит конец света… Толкований предполагалось множество, а рецепт спасения обычно сводился к одному: молитвы, благочестие.
Для Бруно и впрямь наступили очень трудные годы. Это было ясно и безо всяких знамений. В Италии он постоянно рисковал попасть в лапы инквизиции.
По заснеженным перевалам он перешел во Францию. Достигнув Шамбери, столицы графства Савойи, остановился в доминиканском монастыре. Приняли его очень холодно. Один итальянский священник пояснил: «В этой стране не рассчитывайте на гостеприимство».
Бруно переехал в Лион. Но и там было не лучше. Францию продолжали терзать религиозные распри католиков и протестантов (гугенотов). Уроженка Флоренции Екатерина Медичи была матерью короля и принцев. При дворе было много итальянцев. Французам это не нравилось. К итальянцам стали относиться враждебно.
Он отправился в Женеву — центр кальвинизма. Некоторым она представлялась и центром свободомыслия. Возможно, так полагал и Бруно.
В Женеве тоже было немало итальянцев. Среди них — племянник папы Павла IV, земляк Бруно, Галеанца Караччило маркиз де Вико. К нему и обратился изгнанник за советом и помощью. Но первый вопрос к Бруно: когда он собирается перейти в кальвинизм?