Страшно Упрямый

Падалица Виктория

Я вздохнула и перевела взгляд на лобовое с красноречивой надписью.

— Всё думаю о том вечере. Вспоминаю, в чем ты была одета. — мечтательно затянул бразилец, откинувшись на сидении так, чтобы ему было видно меня полностью. — На тебе были шорты для тверка, я прав?

— Да.

— Умеешь трясти попой? — поинтересовался он с пошлой ухмылкой.

— Ну не как профи конечно. Но немного умею.

— Покажи.

— Прям щас показать?

— Да.

Меня настолько сразила странная просьба озабоченного бразильца,

что и не знала, как стоит реагировать на это — то ли в грубой форме послать его в место, обозначенное на лобовом, то ли в вежливой.

Но вместо этого я решила пойти на хитрость.

— Тебе это будет дорого стоить.

Помолчав несколько секунд, бразилец в итоге спросил.

Азартный интерес все же захлестнул его, хоть и не сразу.

— Сколько?

— Сотку. — ответила я, не задумываясь.

Раскусив мои намерения, бразилец усмехнулся.

— Ах, хитрая. Ну и хитрая ты лиса… Нравится разводить меня на лоха, да? Тебя прикалывает это?

Не дожидаясь от меня ответа, который и не последовал бы, он вальяжно потянулся.

— Так и быть. Сделаешь мне тверк, и я прощу тебе где-то… десятку из основного долга.

— Из основного долга? — переспросила я, заикаясь. — А что, еще и проценты будут?

— Конечно. Они уже капают, проценты эти. Со вчерашнего дня.

— Да это же грабеж! Так нечестно! — возмутилась я.

— Честно, не честно. Тут я решаю, что честно, а что нет. Ну так что? — нескромным жестом приманил он, указывая на штаны. — Будешь вертеться на моем хуе под музыку? Или сперва отсосешь?

— Иди нахуй, лошара! Сам себе отсасывай!

— Быдловатая ты. — разочаровавшись во мне, бразилец отвернулся.

— Еще какая. Ты меня вообще не знаешь!

— Я таких не уважаю. Мне по нраву принцессы.

— Ну вот и отлично, что мы с тобой не пара.

— Еще как пара. Я не лучше тебя. Поверь. Ты со мной еще намучаешься.

Злорадный смех его пробудил мурашки по телу.

Черт. Вот это я влипла.

И двери заблокированы. Мне не выбраться, даже если удастся ослабить ремни.

Не может быть такого, что все шансы исчерпаны. Я должна придумать способ выйти отсюда. Должен оставаться хотя бы один. Не бывает безвыходных ситуаций. Правда ведь?

— Ждем, ждем. Скоро нас подберут. Минут через пять. Может, через шесть. — напомнил он, будто читая мои мысли и специально нагоняя жути перед предстоящим неведомым.

Так кстати заметив двух парней, трущихся у бара, я начала лупить по тонированным стеклам с криками.

— Помогите! Помогите!

Я взывала к тем парням, но сквозь наглухо тонированные стекла они не увидели меня, хоть и обернулись. Потому что бразилец врубил музыку.

Громко, да еще и с басами. Навертел звук на максимум, а сам быстренько покинул салон.

Чтобы с его ушей кровь не пошла. А мои уши ему не жалко.

Кто б меня услышал сквозь такой грохот… Я и сама себя не слышала. Такое чувство, что эти басы не только разрывали мои барабанные перепонки, но и череп деформировали.

Заткнув уши, благо руки мои были свободны от ремней, и дожидаясь, когда кончится эта пытка звуком, я принялась ругаться на бразильца, который решил покурить возле моего окна и понаблюдать за тем, как я мучаюсь.

— Зачем ты это делаешь, недоумок?! Гандон конченый! Пидарас! Пидарасина!!! — горланила я на надрыве, глядя на то, как он стоит напротив, смотрит на меня и потешается.

Когда те двое зашли в бар, бразилец вернулся в салон и сделал музыку тише. Я опустила руки в надежде, что бразильцу наскучило пытать меня.

Но на этом ужасы, которые предстояло мне вытерпеть, только начались.

Бразилец вернулся не с пустыми руками.

— Скотч. Как ты и хотела. Самый прочный взял. Чтоб не вырвалась.

Продемонстрировав тот самый армированный атрибут, за которым прогуливался в строительный, он рывком перелез ко мне, отстегнул ремни и повалил на сидение.

— Я больше не буду! Пожалуйста… Не надо!

Бразилец насел на меня сверху, удерживая мои руки в одной своей, а другой разматывал скотч, помогая себе зубами.

— Отпустите…! Отпустите!… — задыхаясь от истерики, умоляла я бразильца, со злостью глядя, как он связывает меня.

Зафиксировав запястья вместе, он обмотал их в несколько слоев, чтоб было понадежней, затем принялся ловить мои ноги, которыми я тщетно сопротивлялась.

— За что вы так со мной?! Что я вам сделала?! — за малым не разрыдавшись от всего, что приходилось испытывать, я долго пыталась противостоять ему.

И только после того, как обезоружил меня, лишив свободы, бразилец озвучил причину, которая подтолкнула его на этот шаг.

— Я не терплю оскорблений, детка.

Не моргая глядя на меня, он снова потянул за краешек серебристой ленты, и та резко развернулась перед моими глазами с характерным звуком.

— Этот цвет тебе к лицу. Еще хоть слово про меня скажешь, и я заклею тебе рот. Вместе с носом. Поняла меня?

Я слегка кивнула, ощущая, как у меня задергался глаз.

Да, я боялась бразильца. Но злилась на него больше, чем боялась.

— Точно все поняла? Не придется повторять дважды?

Я послушно покачала головой.

Пришлось уважить его прихоть. Хоть и молчать в такой щекотливой ситуации мне с трудом давалось.

Он зачем-то сфотографировал меня и следом спросил.

— У тебя есть родители?

— Есть. Но они не дадут за меня выкуп. — сразу обозначила я, что от моей семьи он не получит ни копейки, даже если пошлет им фотографию меня в качестве заложницы.

— А мне и не надо никакого выкупа от твоих родителей. Ты сама за себя расплатишься. — заявив это достаточно холодным тоном, он посадил меня, чтобы не лежала, снова затянул ремнями и вернулся на водительское место.