Страшно Упрямый
Шрифт:
Оставалось надеяться только на камеры наблюдения. Надеяться и верить, что записи с камер посмотрят завтра или в крайнем случае послезавтра, и сразу передадут их в полицию.
Я искренне надеялась, что Настя не бросит меня в беде. Она ведь моя лучшая подруга, ей не может быть на меня все равно. Она по-любому напишет мне завтра и переполошится, потому что я ей не отвечу.
Именно Настя, как самая неравнодушная, уговорит охрану пересмотреть записи с камер. Именно она спасет меня.
Если конечно, камеры рабочие…
***
В салоне Хаммера я увидела трех шкафообразных мордоворотов.
Первый, по виду хряк хряком, с короткой плешивой русой волосней на яйцеобразном черепе, в малиновом пиджачке, толстый, широкомордый, матерый и прожженный как треники моего соседа-алкаша, статно разместил свою тушу за рулем.
Этот боров в малиновом пиджаке выглядел так неприлично упитанно и холено, будто всю жизнь прожил с бабушкой, которая очень постаралась его откормить до необъятных размеров.
Второго бандюка, который сидел рядом с боровом, я не разглядела, так как из-за спинки сидения виднелись только его сильно покатые некрасивые плечи.
А третий, смуглый и монобровый, похожий на цыгана ростом под два метра, расположился на заднем сидении. Куда и мне пришлось садиться.
— Салям алейкум, брат мой. — поздоровавшись с бразильцем, цыган придвинулся к окну, освобождая для нас место.
— Салам, Махмуд. Как жизнь молодая?
— Иншаллах, Бейрут. Живем. Но бывало и лучше.
Усадив меня первой, бразилец залез следом и пожал цыгану руку. Затем и с остальными обменялся рукопожатиями.
— Здорово, Бейрут! Давненько мы не пересекались!
— Здорово, пацаны. Да, лет сто не виделись.
Бейрут?
Бразильца, что, назвали Бейрут? В честь города?
Это же в Ливане находится.
А Ливан далековато от Бразилии, и там живут ливанцы. А не бразильцы.
Так мой похититель ливанец или бразилец?
Подозреваю, у бразильца, если он действительно бразилец, есть имя, а Бейрут — прозвище. Но если так, почему бразильца называют Бейрутом, а не Рио или Сан-Паулу?
Погодите-ка… Тот, кто похож на цыгана, сказал бразильцу «Салам..?» Получается, бразилец мало того, что бандит, так еще и шахид?
Если бразилец на самом деле не бразилец, а ливанец, потому что Ливан — это мусульманский край, то он точно не христианин.
Или он бразилец мусульманской веры? В таком случае почему он Бейрут, а не Дубай или Ирак?
Или он ливанец, но похож на бразильца, или он бразилец, но похож на ливанца?
Что-то я совсем запуталась в его родословной… Лучше не пытаться угадывать, а то голову сломаешь.
В салоне Хаммера стоял стойкий фан от автомобильной пахучки «Баббл Гам». Приторный, сладкий, недавно распечатанный «освежитель воздуха», который не только не скрывал алкогольный выхлоп от мордоворотов, сидящих впереди, а только усиливал его.
Едва бразилец захлопнул дверь, как Хаммер тронулся с места и набрал скорость выше разрешенной по городу отметки.
Капец. Вот это я попала…
Меня буквально ни за что похитили и посадили в машину с пьяными бандитами. Мой похититель неведомой национальности, но мусульманских убеждений, трезв как стеклышко, как и цыган, который мог оказаться и не цыганом вовсе, но от которого страшно разило одеколоном марки Эйвон, который не спутаешь ни с каким другим из-за тошнотной сладости и пародии на «табачные нотки».
Только вот наличие двух трезвых здесь мало спасало ситуацию. Потому что ехали мы быстро. Слишком быстро для города.
В копилке моих страхов на сегодняшний день появился еще один, а точнее два — страх вылететь из лобового на скорости, ведь я сидела не пристёгнутая, посередине, между «типа цыганом» и Бейрутом, а нетрезвый приблатненный боров за рулем гнал как сумасшедший, потому что ему не писаны никакие правила.
И второй страх появился сразу же, только я поняла, что сижу близко с представителями чужой веры. Эти двое, «цыган» и Бейрут, из-за своего преступного рода деятельности, априори не могли считаться «безопасными» мусульманами. А это значило, что мне, как женщине, то есть бесправному существу в их понимании, еще опаснее и непредсказуемей находиться между двумя трезвыми мужчинами мусульманской веры, чем с пьяным в хлам бандюком с переднего пассажирского, который буянил и матерился в открытое окно, но хотя бы был русским.
Несмотря на то, что Бейрут и «цыган» вели себя достойней, чем горланистый утырок с пассажирского, мне было очень некомфортно сидеть между ними. Словно между двух огней.
Но робкое чувство девичьего стеснения ввиду гендерных и культурных различий между соседями по сидению продлилось недолго. Ровно до тех пор, пока пьяный отморозок с пассажирского не повернулся, посеяв во мне дикий страх, не сравнимый с предыдущим.
Глава 20
— Ух, какая тут у нас краля приблудилась! Как тебя зовут, милашка?
Плотоядно оскалившись, обратился ко мне лысый, покоцанный, картавый, резко отталкивающей внешности тип.
Лучше б вообще не поворачивался, чтобы я не видела тот уродливый глубокий шрам на пол-лица, по косой рассекающий его тонкие губы, длинный горбатый нос, щеку, веко, лоб и далеко заходящий за предполагаемую линию роста волос, которых у него не имелось.
Вообще. Даже бровей не было. То ли сбрил специально вместе с остальными волосами, то ли они отказывались расти на таком уродливом лице.
Кто знает, может этот шрамированный зэк с замашками садиста и крысиной внешностью плавал в химикатах или побывал в радиоактивной зоне, из-за того и волос у него нет, и кожа неестественно бледная, и взгляд дюже варварский?
Я запомнила, что мне было велено проглотить язык и не отвечать никому, даже если будут настойчиво спрашивать. Потому предпочла опустить глаза и промолчать.
— Косорот, не приставай к ней. Она МОЯ заложница. — заявил Бейрут шрамированному, выставив четкий акцент на слове «моя», и внутри у меня от радости затрепетало.