Страсть альфы
Шрифт:
— Это на счет меня? — спрашиваю я.
Он поднимает руку, словно просит меня подождать, и выходит через парадную дверь. Я слышу его на крыльце, но не могу понять, что он говорит.
Джаред
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду под «не совсем»? Разве мой приказ не был ясен?
Неудивительно, что Гаррет разозлился.
Я отхожу на несколько шагов от дома Анджелины.
— Я не чувствовал, что правильно поступаю насчёт пиявки в ее мозгу.
— Мне плевать, что ты считаешь
— Мне плевать. — Я перешел черту, за это меня могут изгнать, но сейчас мне все равно. Я сделал свой выбор. Я не могу — не хочу — подчиняться своему альфе. Теперь мне придется отвечать за свои действия, какие бы они ни были. — Если кто-нибудь дотронется до нее, если кто-нибудь попытается стереть ее воспоминания, я убью их на хрен. Это касается и Фокса. Это касается даже тебя.
Ну вот. Я определенно вырыл себе могилу. Он может изгнать меня, если захочет, я возьму Анджелину с собой и буду защищать ее до самой смерти.
Отчасти мне чертовски нравится эта идея, какой бы ужасной она ни казалась. Предлог, чтобы привязать Анжелину ко мне.
Гарретт замолкает в гробовом молчании.
Мое сердце колотится в груди, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не раздавить телефон в кулаке. Если бы не услышал резкий вздох Гаррета с другого конца, я бы подумал, что он уже раздавил свой. Он меняет телефоны быстрее, чем я успеваю съесть коробку печенья для девочек-скаутов.
— Ты хочешь сказать, что она твоя пара? — в низком голосе Гаррета звучит угроза.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, радуясь, что до полнолуния еще две недели. Я едва сдерживаю своего волка, когда он угрожает Анжелине.
— Нет, — говорю я наконец, хотя ответ «да» мог бы решить эту проблему.
Я не могу спариться с Анджелиной. Она милый маленький человечек. Брачный укус, вероятно, убьет ее и определенно оставит шрам на ее нежной шее. У балерин нет отвратительных шрамов на шее. И они не берут татуированных тупых качков в пару — в бойфренды.
У Анджелины большие стремления и светлое будущее. Я ни за что не отниму у нее все это. Это неправильно.
Но я также дал ей обещание. Я сказал, что не позволю им стереть ее.
Так что же мне остается?
— Что ты, твою мать, несешь, Джаред?
Я стараюсь быть предельно честным, потому что Гарретт видит меня насквозь.
— Послушай, я не знаю. Эта девушка что-то значит для меня. Я хотел бы, чтобы это было не так, но это так.
Гаррет снова замолкает. Когда он говорит, его голос напряжен.
— Я даю тебе две недели. Понять это. Либо пометь ее и объяви своей, либо сотри. А пока ты прилипнешь к ней, как клей. Убедись, что она не заговорит. Уяснил?
Я не должен чувствовать облегчения.
— Четко и ясно.
— Хорошо. И не думай, что я не завалю тебя, когда увижу в следующий раз.
Я улыбаюсь, потому что… ну… люблю Гаррета. И мне плевать, если он утрамбует меня в землю, потому что я этого заслуживаю.
— Да, знаю. Спасибо. Мне все еще придется иметь дело с Фоксом. Он дал мне двадцать четыре часа.
— Она и о нем тоже знает?
Мое тело отяжелело.
— Да.
— Я поговорю с ним, скажу, что мы все уладили.
— Спасибо, приятель.
— Джаред.
— Да?
— Удачи тебе, мой друг.
Я издаю резкий лающий смешок.
— Спасибо. Он мне понадобится.
— Да, так и будет.
Я даже не знаю, что он имеет в виду, но помню, как он сходил с ума, пока не пометил свою человеческую пару. Нам с Треем пришлось удерживать его, чтобы он не напал на нее в полнолуние.
Неужели он думает, что я хочу пометить Анджелину?
У меня нет такого желания, но ведь я еще не занимался с ней сексом. И боги знают, что она пробуждает во мне все виды ужасных желаний.
Черт.
Мой волк, вероятно, хочет заявить на нее свои права. Но этого не случится. Потому что…
Я оборотень.
И в полном дерьме.
Она птица не моего полета. Даже если бы мы могли забыть о брачной метке, такие девушки не должны быть с парнями вроде меня.
Я возвращаюсь в дом и вижу Анджелину, которая выходит из ванной и чистит зубы.
Так по домашнему уютно, впрочем, как и все, что она делает, все ведет прямо к члену. Мысль о том, чтобы видеть ее такой, словно мы живем вместе, потрясает меня.
— Ты хочешь услышать хорошие новости или плохие? — спрашиваю я.
Она прикусывает зубную щетку, чтобы заговорить.
— Хорошие.
Я ухмыляюсь, как идиот, потому что она выглядит чертовски мило.
— Хорошая новость в том, что тебе дали отсрочку приговора. — Я поднимаю руку, когда ее глаза расширяются. — Это просто фигура речи и все. У меня есть время, чтобы разобраться.
— Какие же тогда плохие новости? — спросила она, все еще сжимая зубную щетку в зубах.
— У тебя появилась новая тень. Я должен остаться с тобой на некоторое время. Только до тех пор, пока мы не убедимся, что ты не заговоришь.
Я жду, что она мне скажет — ни хрена. Возможно, снова влепит пощечину, что не должно меня так сильно заводить, но все-таки заводит. Вместо этого она краснеет до корней своих прекрасных рыжих волос.
— О-остаться рядом со мной? Остаться здесь?
Я киваю.