Страсть в жемчугах

Бернард Рене

– Ох!.. – выдохнула Элинор, растроганная и испуганная одновременно. – Я… тоже очень рада, миссис Эскер.

Элинор поспешно вышла из комнаты, задаваясь вопросом: видны ли ее чувства к Джозайе всем на свете – или миссис Эскер просто проницательнее других?

«Господи, у меня все на лице написано!» – думала она.

Ее страсть к Джозайе усиливалась с каждой встречей, и страсть эта вовсе не наскучила – напротив, став привычной, словно заострилась до лезвия бритвы, так что теперь Элинор даже опасалась, что с ней

что-то не так… Ведь трудно было представить, что и все остальные женщины постоянно погружаются в эротические мечты и думают только об одном – о прикосновениях своего мужчины.

Джозайя ждал ее на лестничной площадке, чтобы проводить вниз, к карете. Он стоял, прислонившись к перилам, – воплощение мужской силы и красоты. Но было в нем нечто такое, что наводило на мысли о растерявшемся мальчике.

– Джозайя, тебе… нехорошо? – тихо спросила Элинор, молясь, чтобы он доверился ей и сказал правду.

Он небрежно отмахнулся и пробормотал:

– Просто голова разболелась. Попрошу Риту приготовить отвар, он быстро приведет меня в порядок.

– Рита ясно дала понять, что знает про нас.

– Она одобряет? – спросил Джозайя с озорной улыбкой.

– Всем сердцем, мистер Хастингс. – Элинор тоже улыбнулась. – И она очень меня удивила – пожалуй, даже поразила. Она считает, что мне следует остаться. – Элинор понимала, что с ее стороны это довольно смелое высказывание – ведь она как бы намекала: Джозайя должен попросить ее остаться.

Готовая весело довершить свое падение, Элинор затаила дыхание в ожидании ответа.

– Я же тебе говорил, что она милая, как котенок. – Джозайя привлек ее к себе. – К тому же ты можешь растопить любое сердце, моя дорогая муза.

«А как насчет твоего, Джозайя, сердца?» – думала Элинор; ей ужасно хотелось вернуть его в студию и снова заняться с ним любовью.

– Поцелуй меня, Джозайя.

Его губы прикоснулись к ее губам, и Элинор тут же приподнялась на цыпочки, чтобы закончить прелюдию и добиться того поцелуя, которого ожидала. Впрочем, она прекрасно знала, что и этого будет недостаточно – поцелуй лишь распалит ее жажду, и ей захочется большего.

Предполагалось, что это их на сегодня прощальный поцелуй, но Элинор все же надеялась на чудо.

Увы, чуда не произошло, и Джозайя, осторожно отстранившись, с улыбкой сказал:

– Давай побыстрее спустимся, пока миссис Клей не послала полицию на поиски своей обожаемой квартирантки. – Он легонько укусил ее за мочку уха, потом чуть отступил, чтобы расправить воротник ее пальто. – У тебя есть шаль, Элинор?

Она покачала головой:

– Нет, я… Мне достаточно тепло.

В этот момент она уже смирилась с тем, что не случится никаких признаний или изменений в их скандальном союзе. Они вместе, пока картина не будет закончена, а потом…

Элинор даже не могла вообразить, что будет потом.

Джозайя побрел в свою студию; кровь его кипела от возбуждения, а мужское естество так напряглось, что это граничило с болью. Он запер дверь и уперся в нее руками. Он был на волосок от того, чтобы забыть все свои клятвы о независимости и умолять мисс Элинор Бекетт никогда не покидать его.

У Риты, конечно же, были самые добрые намерения, в этом он не сомневался. Но полные надежды глаза Элинор делали ее уход почти невыносимо болезненным.

Он подошел к мольберту и снял покрывало.

Картина была почти закончена.

Нравилось ему это или нет, но вскоре предстояло принять решение… Да, он должен был решить – оставить Элинор или отпустить.

– Вы выглядите истощенной, мисс! – воскликнула миссис Клей, помогая Элинор снять пальто. – Он тиран! Задерживает вас допоздна!

– Нет-нет, – запротестовала Элинор, снимая перчатки. – Я… наслаждаюсь этим временем, миссис Клей. Часы летят так быстро, и я буду… скучать по ним.

– Конечно, будете! – Миссис Клей вздохнула. – Он настолько обаятельный, что даже такую старую ворону, как я, заставит с дрожью вспоминать его общество. Конечно, я ни на что не променяла бы хоть один день жизни с моим дорогим мистером Клеем, упокой Господь его душу, но я ведь могу… восхищаться видом из окна, правда?

– Разумеется, миссис Клей, – без особого энтузиазма согласилась Элинор; она молилась про себя, чтобы хозяйка гостиницы не уподобилась Рите и не высказалась в поддержку незаконных связей с красивыми художниками. Иллюзия приличий являлась щитом, который она не готова была опустить, когда рядом не было Джозайи.

Миссис Клей рассмеялась, потом, покраснев, проговорила:

– Извините, мисс Бекетт. Я забылась. Это хорошо, что вы позируете ему, но я не собиралась обременять ваш слух вдовьей болтовней.

– Нет, пожалуйста, не извиняйтесь, – тут же запротестовала Элинор. – Мне нравится слушать ваши шутки. В вас нет ни капли злонамеренности, миссис Клей. Вы сама заботливость и доброта! Думаю, я… просто устала.

– Хотите, я пришлю вам после обеда горячую ванну, мисс Бекетт?

Сначала Элинор хотела отказаться, но потом передумала. Не в натуре миссис Клей «не беспокоиться», когда речь шла о комфорте ее постояльцев. К тому же именно сегодня Элинор ужасно хотелось понежиться в теплой ванне.

– Да, спасибо, миссис Клей. Это было бы чудесно!

Элинор поднялась по лестнице и, увидев, что дверь в ее комнату приоткрыта, не испытала никакой тревоги. У стены стояла рабочая корзинка Талли, а запахи полировки, лимона и воска свидетельствовали о его усилиях довести комнату до совершенства. Присмотревшись, она увидела, что ее маленький друг перемешивает угли, чтобы быстрее разгорелись.