Страсть
Шрифт:
— В общем, приемный отец стал на меня заглядываться… понимаешь как. Это очень тревожило Джека. Джек старался глаз с меня не спускать и делал так, чтобы я не оставалась наедине с приемным отцом. Потом выяснилось, что этот человек одинаково интересовался и девочками, и мальчиками. — На ее лице появилась гримаса отвращения. Бетани содрогнулась всем телом. Казалось, прошлое и сейчас имеет над ней власть. Джейс крепко прижал ее к себе. Он гладил ее по волосам и, как мог, старался утешить. — Джек жертвовал собой ради меня, — прошептала Бетани. — Всякий раз, когда приемный отец тянулся ко мне, на его пути оказывался
— Малышка, прости. Я ведь этого не знал.
— Джек всегда заботился обо мне. И когда я попала в автомобильную аварию, и до этого. Естественно, и потом тоже. Это он старался, чтобы у нас было что поесть и во что одеться. Когда мне перестали давать рецепты на болеутоляющие таблетки, а у меня все еще были сильные боли, Джек доставал их мне нелегально. Он и потом доставал, когда я к ним пристрастилась. Его каждый день могли арестовать, но он всегда приносил мне то, в чем я нуждалась.
Джейс вздохнул. Ситуация была дерьмовее, чем он предполагал. Теперь он увидел Джека в новом свете, однако факты, рассказанные Бетани, не изменили его отношения к этому человеку. В прошлом он оберегал ее от взрослого извращенца. Но то было в прошлом. Сейчас общение с Джеком грозило Бетани непредсказуемыми бедами. Джек был не просто наркоманом. Скорее всего, он занимался распространением наркотиков и сильнодействующих препаратов. Джек постоянно ходил по лезвию ножа. Его вполне могли убить подельники или обезумевшая наркота в состоянии ломки. А со стороны закона ему грозил длительный тюремный срок. Джейс знал, что ни в коем случае не позволит Джеку бесконтрольно вторгаться в жизнь Бетани.
— Малышка, я очень хорошо понимаю твои чувства к Джеку. Не сомневаюсь, в прошлом он действительно был твоей опорой и защитой. Но послушай меня внимательно. Люди меняются. Скорее всего, сейчас Джек занимается распространением наркотиков, подвергая опасности не только себя, но и тебя. Этого я не могу допустить и не допущу. Я никогда не позволю, чтобы кто-то причинил тебе вред. Тебе понятны мои слова?
Бетани повернула голову и посмотрела Джейсу прямо в глаза:
— Да, Джейс, я понимаю. Хорошо понимаю. И не оправдываю Джека. Мне совсем не нравится то, чем он занимается, но от одной мысли, что он живет на улице, голодает, постоянно рискует жизнью… у меня разрывается сердце. Я часто думала, как сложилась бы его жизнь, если бы ему не пришлось возиться со мной.
Джейс решительно замотал головой, стараясь, чтобы Бетани это видела.
— Нечего винить себя, малышка. Я тебе этого не позволю. Джек тебя оберегал, и за это я всегда буду ему благодарен. Но даже он не может винить в своей нынешней жизни тебя. Каждый из нас делает выбор. Он сделал скверный выбор, но это не значит, что за его кривые пути должна платить ты.
— Что мне делать? Я не могу повернуться и уйти. Не могу оставить его одного и ни с чем. Особенно сейчас, когда у меня есть все, а у него как ничего не было, так и нет.
Джейс смотрел в заплаканные глаза и понимал, что Бетани не будет его любимой женщиной, если он оборвет все нити, связывавшие ее с прошлым. Он не мог насильственно вытолкнуть Джека из жизни Бетани. Джейс гладил ее по щекам, вытирая слезы.
— Я постараюсь что-нибудь придумать для Джека. Но и ты пойми: если я вмешаюсь в его жизнь, тебе придется отойти.
Бетани испуганно взглянула не него и опустила глаза:
— А можно ему… — Она вдруг закусила губу и умолкла.
— Можно — что? Малышка, ты можешь смело спрашивать.
— Но мне нельзя просить тебя об этом, — почти шепотом сказала она. — Ты дал мне так много, а я в ответ — ничего.
— Бетани, ты для меня — все. Понимаешь, все! И это не просто слова. Я вообще еще ни разу не говорил этого женщинам. И не только женщинам. Вообще никому.
Бетани смотрела на него с таким смущением и замешательством, что Джейс не выдержал. Он крепко прижал ее к себе, даже не подумав, что ей надо дышать.
— Спрашивай, Бетани.
— Я хотела спросить… можно Джеку пожить в той квартире? — Ее вопрос прозвучал едва слышно. — Недолго. Пока он не встанет на ноги и не найдет себе постоянное жилье.
Джейс осторожно отстранил Бетани, чтобы они видели друг друга. Лицо у него было очень серьезным.
— Если ты переедешь ко мне, я сделаю все возможное, чтобы позволить Джеку пожить в той квартире.
Бетани не ответила на этот скрытый шантаж. Какой там скрытый! Но Джейс не чурался любых способов, только бы удержать Бетани в своем пространстве, в своей постели и, конечно же, упрочить ее вхождение в его жизнь.
— И ты готов это сделать?
Да, черт побери, он готов. Сделать и не чувствовать за собой ни капли вины.
— Я готов это сделать.
Бетани порывисто обняла Джейса, едва не опрокинув его на диван.
— Спасибо, — хрипло произнесла она. — Джейс, я не заслуживаю тебя. Я каждый день благодарю Бога за то, что ты есть.
Джейс не впервые слышал подобные слова, и они ему совсем не льстили. Но поскольку Бетани не встретила в штыки его слова о переезде к нему, он промолчал.
— Мне не терпится сообщить об этом Джеку, — сказала она. — Он не поверит.
Джейс сцепил руки за головой:
— Но есть несколько условий. — (Бетани вопросительно посмотрела на него.) — Я не потерплю в той квартире никаких наркотиков и таблеток. Чтобы всей этой дряни и близко от тебя не было. Если Кейден или Тревор обнаружат хоть одну таблетку, Джек снова окажется на улице. И еще: встречаться с Джеком ты будешь только в присутствии Кейдена, Тревора или меня. Таковы условия, и менять их я не намерен.
Бетани замерла. Джейс чувствовал, как бешено крутятся колесики в ее мозгу. Может, он опять хватил через край? Но речь идет не о пустяках. Он не собирается идти на уступки и рисковать ее безопасностью. Пусть принимает эту особенность его характера.
— Хорошо, — сказала Бетани. — Я объясню Джеку.
— Нет. — (Бетани недоуменно вскинула голову.) — Я сам объясню Джеку, — угрюмо произнес Джейс. — Нечего тебе понапрасну рисковать. Пусть он считает меня придурком. Мне все равно, поскольку это касается твоей безопасности.
— Ты совсем не придурок, Джейс, — с жаром возразила Бетани, и он невольно улыбнулся:
— Могу ли я считать, что ты с удовольствием останешься со мной и не будешь считать меня гадким манипулятором, заставившим тебя перебраться жить сюда?