Страсти болотные
Шрифт:
Да, заслуженная пенсионерка, бывший кандидат в герои соцтруда, проживающая на заслуженном отдыхе в четырёхкомнатной квартире, решила разбавить одномерную одинокую жизнь поздним замужеством. И как было Матрёне, несмотря на уважительный возраст и солидный холостяцкий стаж, устоять перед таким мужчиной, вернее парнем двадцати лет, студентом двух институтов! Митей Доскиным. Познакомилась Матрёна с Митей на лавочке во дворе, где привычно коротала время и отслеживала новости непростой дворовой жизни вместе с аналогичными пенсионерками. Парень подыскивал жильё как бедный студент и покорил сердце Федотовны красотой и скромностью: обещал исправно платить за квартиру, питаться за свой счёт и рано ложиться спать. Естественно, Мтрёна приняла условия проживания и “взяла к себе жить”, как пел знаменитый бард. Не прошло и месяца,
И вот, после года совместной жизни (совместность, правда, была односторонне-относительная) любимый муж исчез!
– Я не сразу решилась идти к вам, в милицию, – вытирала нос простеньким платочком Матрёна, глядя страдальчески на Сизова. – Понимаю, что вы загружены, поэтому сама обзвонила все морги, больницы, ночные заведения. Ходила в институты, где он учится. И нигде и ничего! Даже в государственных институтах… какой бардак! – мимоходом возмутилась Федотовна, – уверяли меня, что за последние полвека студенты с фамилией Доскин у них не учились, не числились и даже не поступали учиться. Вы представляете, как у них налажен учёт?
– Бывают ошибки в учёте, – искренне соглашался Сизов, – бюрократ, он и у нас в Бургороде бюрократ, не только в Африке.
С брачными аферистами Гордей сталкивался не раз и не сомневался, что это тот самый случай. Поэтому, когда Матрёна немного поостыла, вылив накопленное на его голову и уши, на всякий случай поинтересовался, что за знакомые наблюдались у Мити и какие соседи живут в доме. Особенно его интересовали лица женского пола, желательно привлекательной наружности. Даже в этом, в общем-то простом для него случае, он старался следовать своему собственному методу расследования: Гордей назвал его методом денукции, или методом “великомученика Никодима”.
Этого невзрачного человечка, пьющего горькую, беглый детдомовец, малолетний Гордей встретил во время своих скитаний по необъятным просторам России. Убегая от очередной милицейской облавы, очутился за городом. Что был за город, толком не знал: всего лишь один из многих, встретившихся на пути. Внимание мальчика привлёк аппетитный запах дыма, исходящий из оврага. Урчание в животе придало смелости, и он, подкравшись, заглянул вниз: на самом дне, возле догорающего костра, сидел мужчина характерного вида, который обычно имеют “трудящиеся” при частом общении с зелёным змием. Товарищ, очевидно, самостоятельно отдыхал, удобно расположившись на гнилом бревне. В руках темнела бутылка “бормотухи”, а в костре жарилась картошка. После каждого глотка бутылочной жидкости, мужчина начинал энергично жестикулировать и поучать некоего воображаемого Тимоху:
– Пойми, Тимоха, чтобы прознать человека, надо вместе выпить не одну литру, а может и две… – Мужчина приподнялся и вскинул вверх руку. – Ибо сказано… – Тут его качнуло и, потеряв равновесие, сказитель ляпнулся мимо своего бревна на землю. Попытался было сесть, но после безуспешных попыток, промычал что-то под нос, повернулся на бок и блаженно захрапел.
“Похоже, отключился, – подумал Гордей, – можно и разведать, что там у него за съестное”. Кроме картошки, ничего не оказалось, но Гордей подкрепился и остался сторожить почивающего. Так он и познакомился с Никодимом, сторожем склада древесных отходов. Знакомство было не долгим, но поучительным. Осталось не только в душе, но и в отчестве – Никодимович, которое он присвоил себе, когда последний раз, перед усыновлением, попал в детскую комнату милиции.
Никодиму, одинокому человеку с неустроенной жизнью, случайно достался “Закон Божий” для детей дошкольного возраста. Начитавшись толкований священного писания, он объявил себя великомучеником и стал проповедовать… при сильном подпитии. Поскольку желающих слушать его излияния не находилось, то он наставлял старого, давно умершего друга Тимоху. В момент такого душевного подъёма горемыку застал Гордей, который пришёлся кстати и некоторое время жил в коморке сторожа, выслушивая его проповеди. Изречение великомученика “познай душу его и явится имя его” стало впоследствии сутью метода следователя Гордея Сизова. Это замысловатое высказывание с явным библейским оттенком Никодим ритуально произносил перед тем как откупорить очередную бутылку дешёвого яблочного вина. Так он хотел подчеркнуть, что пьёт не просто так, а с глубоким, духовным смыслом!
В работе, этот афоризм отражал стремление Гордея в любом следственном деле понять как психологию преступления, так и лица его совершившего, то есть “душу его”. ” А когда вникнешь в психологию преступника, – считал Гордей, – тогда быстрее его найдёшь”. То есть “явится имя его”.
В Матрёнином деле денукция сработала безотказно. Если Доскин аферист, то, в силу “афёрной” психологии, должен был “развести” Матрёну на её главное богатство – четырёхкомнатную квартиру! Это общее суждение для таких дел. Но поскольку брак был фиктивным (свидетельство, как определил Сизов, поддельное) и Матрёна не собиралась помирать (во всяком случае самостоятельно), то шустрый Митя не должен надолго оставить свою престарелую пассию. На такой вывод наталкивало и то, что все личные вещи “студента”, среди которых преобладали купленные и подаренные “любимой”, остались не тронутыми. Отсюда Сизов сделал простой вывод: Митя должен ещё вернуться и наверняка где-то рядом по полной программе использует доверие и денежки “жены”.
Так оно и вышло. Доскина подвела самонадеянность и любвеобильность. Прихватив пенсию Матрёны, он уже несколько дней пропивал её в соседнем подъезде у разудалой красавицы Жени, жившей в однокомнатной квартире на последнем, пятом, этаже. То, что в данной квартире уже несколько дней длится запойное мероприятие, знали не только соседи, но и сама Матрёна Федотовна. Бегая по инстанциям в поисках своего суженого, она не раз сталкивалась с весёлой, отдающей перегаром непричёсанной местной красоткой, совершающей в полураздетом виде регулярные ритуальные ходки за угол дома, в киоск. Явление для жильцов дома было привычным и особого удивления не вызывало. Сам загулявший муженёк, естественно, носа не показывал.
Сизов, понимая сексуальные и временные (наличие свободного времени) проблемы молодого парня, уже при беглом знакомстве с соседским окружением, легко вышел на питейную наживку Женю. Когда Гордей вместе с взволнованной Матрёной вошли в искомую квартиру, Доскин почему-то так перепугался, что в одних трусах кинулся на чердак, оттолкнув по ходу негодующую “жену”. Гордей пытался вдогонку объяснить пропавшему, что не стоит так суетиться, но тот уже был на крыше. Сизов не стал устраивать погоню, и вышел с плачущей Федотовной во двор. Там уже собралась толпа небезразличных к чужому горю граждан и, обмениваясь репликами, наблюдала за цирковым номером, разворачивающимся на крыше. Очень скоро цирковой трюк – попытка спуститься по пожарной лестнице – принял трагический оборот: Митя, споткнувшись, упал, зацепился трусами за карниз и уже висел, грозясь свалиться вниз. Он ещё держался за край шифера одной рукой, но силы явно иссякали. Не раздумывая, Сизов мастерски взобрался по роковой лестнице на крышу, проворно подошёл к беглецу и, рискуя своим здоровьем, фактически спас незадачливого афериста от похоронных неприятностей.
Героический поступок капитана милиции с восторгом наблюдала, случайно оказавшаяся в этом дворе, начинающий корреспондент Аня Точилина. События, развернувшиеся перед её глазами, естественно просились быть отображёнными в прессе. Так Аня и познакомилась со следователем УГРО, Гордеем Сизовым. Пообщавшись с героем, определив, что у него богатое, в смысле криминальных историй, прошлое, она сама предложила своему начальнику, главному редактору Кузьме Треплову, прикомандировать её к талантливому (по её мнению) следователю. Обещала регулярно поставлять статьи в рубрику криминальной хроники. Кузьма мысленно перекрестился, незаметно выдохнул и благословил подопечную на благородные писательские деяния.