Страсти по-губернаторски
Шрифт:
— Но ведь Полтавин никогда не пойдет на то, чтобы сдать «подельника», если можно так выразиться. Или я ошибаюсь? Ведь это для него — крышка. Хана. Конец карьеры.
— А вот Слава и работает с ним. Лучше ведь лишиться малого, чем вообще всего, разве не так?
— Оно, может, и так, — вздохнул Поремский, — но ты сам подумай, Александр Борисович, в нашем мире как? Стоит только в какой-нибудь мелочи дать слабинку, и-и… потянется так, что не остановишь. А Полтавин наверняка не дурак и понимает это.
— Ты считаешь, он не станет помогать нам? — Турецкий хмыкнул.
— Нет.
— А вот мы со Славкой думаем иначе. И он, больше того, просто должен, обязан будет ухватиться за протянутую ему соломинку. Она ж ведь ему будет вроде нашей поддержки. И как мы повернем дело, так его и будут рассматривать в конечном счете. А у Григория Петровича имеется один смягчающий, скажем так, аргумент — он здесь относительно недавно. Возможно, что и грехи пока не перевешивают. Да и сама система сформировалась задолго до него. А что может здесь сделать один? Да ничего! А вот когда появилась реальная поддержка со стороны прокуратуры и Министерства внутренних дел, а проще говоря, понимание положения, в котором он оказался, отчего же ему не пойти ва-банк? Отчего не пойти на сотрудничество?
— Звучит-то заманчиво… Но пойдет ли?
— Славка старается. Может, не сразу. Но когда Полтавин поможет нам прояснить положение с Васильчиковым, он и сам, полагаю, увидит, что иного пути у него просто уже не останется.
Они разговаривали во время обеда в ресторане, мимо которого проходили по улице и заметили, что народу в нем почти нет. Они и сели так, чтобы несколько посетителей остались далеко в стороне, и после своего прихода посторонних лиц, которые зашли бы следом, не видели. Так что и слышать их никто не мог. Но когда в зале появились двое молодых людей, стриженных наголо, в пиджаках, но спортивных штанах, тут все стало понятно, и разговор свернулся сам собой. Перешли на московские дела.
Парни демонстративно вытягивали свои бычьи шеи в их сторону, что у них получалось неубедительно и смешно, прислушивались, но поближе не пересаживались. Наверное, получили команду не сильно досаждать своим присутствием. Достаточно просто постоянно обозначаться, чтобы портить московским гостям настроение. Они и портили, в упор разглядывая обедавших.
— Ну все, — достаточно громко, чтоб те услышали, сказал Турецкий, вытирая салфеткой рот и откладывая ее в сторону, — надоел мне этот Жура. А тебе нет?
— Мне тоже, — в тон ему ответил Поремский и отодвинул пустую тарелку. — Может, скажем ему об этом?
— А зачем? «Шестерки» донесут. — Турецкий полез за бумажником, взглянул в загодя принесенный официантом счет и положил сверху деньги. — Пойдем, Володя. У меня сейчас одна мысль мелькнула, надо обсудить…
Эта мысль, которую Турецкий высказал Поремскому, пока они неторопливо шли по направлению к областной прокуратуре, показалась Владимиру интересной. Действительно, неплохо было бы провести ее в жизнь. А суть вот в чем.
И Плат рассказывал об этом Грязнову, и Гордеев — Турецкому, и вот вчера, когда Владимир ехал в колонию, у Александра Борисовича состоялась встреча с Печерским. Турецкий хотел уточнить некоторые вопросы, касавшиеся того самого пресловутого «Фонда города», о котором обмолвился еще при первом их разговоре Валерий Артурович.
Турецкий сам приехал к Печерскому, и они разговорились почти по душам. Вот тут и сказал Валерий о том, что он уже получил от Гордеева образцы учредительных документов и собирается заполнить их и отправляться в мэрию для регистрации нового общественного движения «За справедливость».
На вопрос Турецкого, а как обстоят дела со сторонниками, с членами будущей ассоциации, или как там она будет представлена, Печерский без сомнения уверил, что сторонников более чем достаточно. Перечислил и категории граждан, которые желают иметь свою правозащитную организацию, защищающую не гражданские права вообще, в соответствии с конституционными нормами, которые здесь, в провинции, нарушаются постоянно и никто на эти нарушения давно уже не обращает внимания, а нацеленную на конкретные дела. Среди них — пенсионеры, инвалиды, просто неимущие граждане, участники афганской и чеченской войн, которые в правозащитных ветеранских организациях, обюрократившихся и превратившихся, по сути, в полукриминальные структуры, не нашли отклика на свои жалобы. Особенно много людей, получивших ранения во время боевых действий и безуспешно добивающихся компенсаций за потерю здоровья, родители погибших и другие. То есть говорить о том, что общественная организация станет мертворожденным ребенком, было бы в высшей степени несправедливо. Немало в ней будет также людей, готовых не только на словах, но и на деле защищать свои попранные государственными чиновниками интересы. И тут не только митинги, демонстрации, стачки протестов, но и масса иных, принятых в цивилизованном мире возможностей воздействия на власть.
Именно эта сторона дела, по мнению Валерия, и беспокоит больше всего областное руководство. И сам Печерский, и его коллеги и друзья уже не раз получали откровенные угрозы. Но самое интересное, что в данном вопросе неожиданно — это является наиболее показательным! — объединили свои интересы как уголовный мир, так и правоохранительные организации. С одной стороны — угрожают братки, с другой — родная милиция. И те, и другие активизировались в последнее время, словно почувствовали назревающие для себя очень крупные неприятности. Да так оно, в сущности, и будет. Потому что спуска они, борющиеся за справедливость, не собираются давать никому. А широкие акции протеста никогда не гарантировали спокойной жизни тем, которые привыкли и грабить, и убивать, и угрозами затыкать рты обездоленным людям.
В общем, боевая, как увидел Турецкий, программа. Тут главное лишь в том, чтобы протестные действия не превратились в противозаконные, о чем он и предупредил Печерского. Потому что грань перехода чрезвычайно зыбка и прозрачна.
А вот теперь, когда Александр Борисович в очередной раз кинул взгляд на тупые физиономии братков Журы, у него вдруг родилась, кажется, неплохая идея.
Ну в самом деле, раз есть, по словам Валерия Артуровича, достойные люди, готовые оказать сопротивление, что называется, бандитам всех мастей, чего бы им, к примеру, не помочь официальному расследованию? Вот та же братва — и шагу не дает ступить без своего присутствия. Ну та техника, которой напичканы номера, опасности не представляет, когда о ней известно. Но ведь никто и предположить не может, когда те же бандиты захотят вдруг превратить свои словесные угрозы в активные действия. И что тогда, отстреливаться? А как же общественность, о которой господин бывший комбат заявляет с таким, понимаешь, апломбом? Где она? А если действительно есть, пусть немного поможет. Опять же исключительно в рамках закона.
А то ведь что получается? Вот договорились Турецкий с Грязновым, что Вячеслав при случае как бы пожалуется Полтавину, что бригаде следователей не дают покоя всякие «хвосты» и что милиции до этого нет никакого дела. Была вот уже пара случаев, когда Турецкий, заметив за собой «хвост», попросил водителя остановиться у ближайшего милицейского поста и, предъявив удостоверение, потребовал, чтобы сотрудники дорожно-патрульной службы проверили документы у преследователей. Те не возражали, остановили наглецов, проверили и отпустили, доложив, что никаких претензий предъявить не могли — люди ехали по своим делам. Значит, господину следователю просто показалось. И все это с издевательской усмешкой.