Страстные сказки средневековья Книга 2.
Шрифт:
И хотя ей не приходило в голову ничего путного, эти мысли все-таки помогли женщине отвлечься, и она задремала.
Перед ней расстилалась тьма черного бархатного неба с серпиком луны.
Вновь тонкая как тростинка Стефания сидела на облаке и беспечно болтала ногами, а об её руку терся бархатной мордой белый барс.
– Давно тебя не было,- заметила женщина, заглядывая в святящиеся изумрудные глаза,- я, правда, не особенно скучала... наверное, потому, что твое наиболее мерзкое воплощение ждет меня там, на земле!
Изумруды жестко сверкнули насмешкой.
– Воплощение? Это ты о Гуго фон Валленберге?
– По-вашему, это одно и то же?
– А в чем разница? Всё рыцарство занято тем, чтобы придать хоть какой-то смысл своему существованию! Вот и бесятся от скуки!
Почему-то сказанное белой кошкой зацепило Стефанию.
– А кто же будет воевать, защищать веру и подвластных людей, если не дворянство?
Вообще-то, никто ни разу не видел смеющуюся кошку, но Стефания сподобилась лицезреть это зрелище, и приятного в нем было мало. Алая пасть угрожающе оскалилась страшными зубами.
– Защита веры? Умора! Вера живет в сердце человека и не нуждается в защите озверевших от крови мужланов! Она либо есть, либо нет! И только сам человек способен разобраться в своей душе!
– Но рыцари...
– Вот уже четыре столетия, как христианские ордена пытаются завоевать Святую землю! Зачем?
– Гроб Господень, Земля обетованная!
– И что? Можно подумать, что оттуда- из земли обетованной, дорога прямиком ведет на небо! Перерезали кучу народу, попали в Иерусалим, а дальше? Дальше они сами не знали, что с ним делать... Люди, что с них взять! Пыжатся, тужатся, рвут свои жилы, теряют в бесплодных усилиях жизнь, и сами не могут толком объяснить, чего они хотели достигнуть? Вот и фон Валленберг..., ещё один из заблудившихся в холоде и загадках существования! Но если тебе надоел этот парень, я могу помочь!
Вот только этого и не хватало! Кто-кто, а она знает, что за подобные услуги рано или поздно придется заплатить тройную цену!
– Спасибо, справлюсь, как-нибудь сама!
И вновь её ослепил яростный свет топазовых глаз.
– Ну что ж..., люди, как известно, свободны в своем выборе!
Барс резко отскочил в сторону, и, красиво распустив когти на могучих лапах, понесся среди звезд.
– Я буду тебя ждать, малышка, мы ещё с тобой полетаем!
– ликованьем раздалось у неё в голове.
Стефка с тоскливым восторгом наблюдавшая за полетом, чуть было не закричала, чтобы он взял её с собой. И тут опять что-то коснулось руки пленницы.
Крыса!- в ужасе мелькнуло у неё в голове, и она, отчаянно завизжав, проснулась.
– Не бойтесь, мадам!
– это, оказывается, пришли за ней стражники.
Дрожащая от холода, сырости и пережитого ужаса, графиня с трудом разогнула онемевшее тело и поплелась за ними. Юбки за ночь настолько пропитались влагой, вонью и грязью, что от их прикосновения к ногам, женщину тошнотворно передергивало.
Стефанию вывели в общий двор, на который пленницы раньше могли взирать только сверху. Сейчас, на месте, все выглядело несколько иначе - оказалось, вокруг помоста находится довольно обширная мощенная камнем площадка, до отказа забитая замковой обслугой. На помосте угрожающе возвышался могучий мужчина средних лет. Его обнаженный торс был прикрыт всего лишь кожаной
Палач - поняла побледневшая от страха Стефка и быстро перекрестилась.
Дальше произошло нечто странное. Почему-то кат сорвал с её головы чепец, выставив на всеобщее обозрение уложенные вокруг головы косы.
Под помостом волновалась дворня, напряженно взирающая на происходящее. Стефке стало совсем не по себе от этих недружелюбных взглядов, да и неловко было стоять на виду - вот так, с непокрытой головой. Но, как оказалось, это было только начало - палач продолжал свою работу.
Резким движением он так рванул шнуровку на спине блио, что оно бесформенной грудой упало к ногам, оставив ошеломленную женщину в одной мокрой почти до пояса камизе. Графиня окаменела от стыда. Такого она не ожидала даже от фон Валленберга! Но и это ещё был не конец - палач рванул рубаху на спине, и Стефка лишь руками сумела удержать ткань на груди. Впавшая в панику женщина не понимала, что происходит? Её вроде бы должны были привязать к столбу, но зачем тогда рвать на ней одежду?
– Мадам,- между тем, громко объявил палач, чтобы его все слышали,- вы приговариваетесь к трем ударам кнута и стоянию у позорного столба на весь день. Но наш господин милосерден, и если вы покаетесь перед ним за ваше вчерашнее поведение, он отменит наказание кнутом!
Услышав о кнуте, Стефка едва устояла на ногах. Да разве ей подобное выдержать?
– Где он?- испуганно спросила она у палача.
– Поднимите голову вверх!
Графиня задрала подбородок в указанном направлении и увидела, что на хозяйственный двор выходит открытая терраса господского дома. И сейчас на происходящее взирали, облокотившись на каменные перилла, Гуго и Вальтер.
Она встретилась глазами со стальными изучающими взглядами, и всё изменилось!
Почему её так возмутило неприкрытое презрение фон Валленберга? Как будто он не выказывал его ранее! Но видимо существует грань, определенный предел, дойдя до которого даже самая миролюбивая и мягкая натура, начинает поневоле сопротивляться. Так неимоверно жестокое наказание за столь незначительный проступок, подняло в Стефке такую волну возмущения, что она забыла обо всем - и об осторожности, и об осмотрительности, и даже о том, что имеет дело с настоящим безумцем! Её охватила сумасшедшая, неизвестно откуда взявшаяся бравада.
– Чтобы извиняться,- хмуро заявила она,- нужно хотя бы знать, за что!
Этого оказалось достаточно для того, чтобы барон сделал знак палачу.
– Обхватите столб руками, мадам!
– приказал тот.
Сжавшаяся от ужаса Стефка уткнулась в теплое дерево лбом, крепко обхватила его и зажмурилась в ожидании. Неужели это происходит с ней? Не может этого быть, это сон, всего лишь жуткий сон...
– Всего только три удара,- сказала она себе,- раз, два...
Удар невыносимо болезненно обжег её, вырвав крик ужаса, второй превратил мир вокруг в ад, а третий, казалось, разорвав всю кожу, перебил позвоночник. От боли Стефка погрузилась в похожий на смерть шок. Но это был ещё не конец - невообразимо пылающей, разорванной спиной её прижали к столбу и прикрутили веревками, немилосердно впившимися в тело. Даже сквозь терзающую боль Стефка почувствовала жар солнца на своем лице.