Стратегия. Логика войны и мира
Шрифт:
На деле все эти сражения на вертикальном уровне, определявшие исход войны в Северной Африке, сами определялись полным провалом Гитлера в управлении государством на горизонтальном уровне. Поскольку все его поведение объединило сильнейшие промышленные державы мира в союзе против Германии, Италии и их отдаленной союзницы, Японии, поражение Германии было практически неизбежно, несмотря на все победы на полях сражений. Избрав в качестве врагов Британскую империю, США и СССР, а в качестве союзников — Италию, Словакию, Хорватию, Венгрию и Румынию, Гитлер сам предначертал свое поражение. Только колоссальный успех в вертикальном измерении мог бы преодолеть последствия колоссальных ошибок в измерении горизонтальном — а такие военные успехи были невозможны из-за нехватки материальных ресурсов в Германии, что само по себе стало самым очевидным следствием ее слабости
При слиянии обоих измерений на уровне большой стратегии начальные успехи Германии и Японии сперва снизили влияние основополагающей слабости в горизонтальном измерении. В частности, немецкая оккупация большей части Западной Европы и западных областей Советского Союза с их значительным промышленным потенциалом, а также захват японцами предприятий по производству каучука и олова в Малайе и нефти в голландской Ост-Индии уменьшили дисбаланс в материальных ресурсах, вызванный провалом государственной политики Германии и Японии. Поэтому на уровне большой стратегии в первые годы войны преимущество стран Оси в вертикальном измерении, достигнутое благодаря предвоенной подготовке и превосходящему мастерству, снижало огромное преимущество союзников в горизонтальном измерении. В этом отношении успешное сотрудничество консервативного британского правительства со сталинским Советским Союзом можно сравнить с «великодушным» объявлением Гитлером войны США после Пёрл-Харбора и с грубой ошибкой самой Японии, приведшей к атаке на американский флот, в то время как действительной целью Японии была Юго-Восточная Азия.
Когда союзники по-настоящему мобилизовали свои человеческие и материальные ресурсы, их превосходство, объяснявшееся успехами в горизонтальном измерении, стало обусловливать исход сражений в вертикальном измерении на одном театре военных действий за другим. Из-за этого ни немцы, ни японцы уже больше не могли достичь дальнейших успехов на уровне большой стратегии: их качественное превосходство стало недостаточным для того, чтобы восполнить численную нехватку. На последнем этапе возрастающее мастерство солдат, моряков и летчиков союзников, появление дееспособных командиров, технологический прогресс и развитие соответствующих видов тактики и методов ведения войны упразднили даже прежнее превосходство немцев и японцев на тактическом и оперативном уровнях вертикального измерения, в одном виде войны за другим, на одном театре военных действий за другим.
Выиграв и в качестве, и в количестве, союзники отныне не утрачивали в сражениях тех преимуществ, которые им приносило превосходство в горизонтальном измерении. На уровне большой стратегии, где сливаются воедино все результаты, полученные на прежних уровнях, итогом стало отвоевание некоторых территорий, прежде утраченных, все возрастающий ущерб, наносимый немцам и японцам бомбардировками, и, наконец, блокирование подводными лодками путей японского морского судоходства. Таким образом, страны, выбравшие, прежде всего, не тех союзников и не тех врагов, стали терять то, что приобрели ранее в ходе дерзких захватов 1939–1942 годов, демонстрируя специфическое сочетание военного таланта и бездарности в государственном управлении. Завершающие победы 1945 года были столь абсолютными именно из-за взаимно усиливающих друг друга последствий превосходства в обоих измерениях: войска Оси все больше проигрывали технически, тактически и оперативно, причем на каждом театре военных действий они оказывались во все большем численном меньшинстве вследствие своих прежних потерь на многих театрах, которые сами по себе знаменовали их полный и постоянный провал в горизонтальном измерении.
Но где же была логика стратегии в окончательном итоге 1945 года? В конце концов, по парадоксальной логике, возрастающая слабость немцев и японцев в вертикальном измерении должна была бы дать им преимущество в измерении горизонтальном, чтобы задержать или даже остановить их упадок. По мере того как союзники продвигались к полной победе на главных театрах военных действий, когда стала намечаться послевоенная картина распределения власти, союз созрел для того, чтобы распасться. Если бы война попросту продолжалась и дальше, то в результате она стравила бы британцев и американцев с СССР в новом противостоянии, в котором каждая из сторон крайне нуждалась бы в немцах и японцах в качестве союзников.
Уступая в техническом и промышленном отношении, Советский Союз нуждался в промышленных талантах Германии и Японии. Что же касается британцев и американцев, то для них немецкие и японские солдаты стали бы решающей силой в противостоянии континентальной державе со столь мощными сухопутными войсками, как у СССР. И ни та, ни другая сторона не могли надеяться, что в складывающемся послевоенном мире они сумеют обрести то, в чем нуждаются, если Германия и Япония прекратят существование как великие державы.
Этим выходом Германия и Япония могли бы воспользоваться, если бы прежде не пошли по столь опасному пути, что любое налаживание отношений с ними было практически исключено. Если бы не воздействие на американское общественное мнение болезненной атаки Пёрл-Харбора, чреватой всеми зловещими коннотациями, которые к тому же раздувал расизм; если бы не воздействие всего того, что натворили нацисты, немцы и японцы могли бы предложить кому угодно свои оставшиеся силы и свой будущий потенциал и побудить ту или иную сторону принять их в качестве союзников. Но крах государственного управления в Берлине и в Токио был настолько сокрушителен, что такая попытка даже не предпринималась, хотя Японии все же удавалось сохранять мир с Советским Союзом вплоть до самого кануна ее капитуляции.
Сталин, видимо, был убежден, что британцы постараются убедить более простодушных американцев пойти на союз с нацистской Германией до ее окончательного поражения, которое сделает этот шаг бессмысленным. С точки зрения Сталина, было бы просто нелогично, если бы британцы и американцы вступили в грядущую послевоенную конфронтацию, не заручившись ценным союзником, которого могли получить так легко. Сам он начал готовиться к послевоенной борьбе с 1943 года, а еще раньше без особых колебаний закрывал глаза на преступления нацистов, чтобы заключить выгодный союз с Германией в 1939 году. Поэтому Сталин предполагал, что британцы и американцы сделают то, что на их месте сделал бы он — возможно, прикрываясь фиговым листком нового немецкого военного правительства, которое устранит Гитлера, но продолжит войну, теперь уже только против Советского Союза [188] . Вот почему новости о сорвавшемся заговоре военных против Гитлера 20 июля 1944 года пробуждали у Советов только подозрения, как и вообще любые контакты британцев или американцев с немецкими офицерами (а они действительно имели место в последние недели войны в связи с частными переговорами о сдаче).
188
Опасения Сталина были абсолютно верны. Большинство участников военного заговора против Гитлера, за исключением разве что полковника Штауффенберга, выступали за мир с Западом и продолжение войны против СССР с удвоенной силой. — Прим. редактора.
Сталин ошибался в своих подозрениях относительно британцев и американцев, но был совершенно прав в своем понимании логики стратегии. Союз американцев с немцами и японцами действительно состоялся, как и ожидал Сталин, пусть уже после того как война закончилась и политический характер новых партнеров полностью изменился. Однако во время самой войны тенденция к распаду союза, проявлявшаяся в горизонтальном измерении, встречала сознательное сопротивление, так что ни одна сила не вмешалась, чтобы помешать полному поражению Оси, которое, в конце концов, произошло в вертикальном измерении во всех видах военных действий, на всех главных театрах войны.
Из этого следует, что, если бы Роммель выиграл свою битву в Северной Африке, он всего лишь разделил бы судьбу не занятых в военных действиях гарнизонов на островах в проливе Ла-Манш, в Дании и Норвегии, которые все равно вынуждены были сдаться 7 мая 1945 года. Но, конечно, Роммель свою битву не выиграл. Сколь бы ни было велико превосходство немецких войск над британцами на оперативном уровне, оно не смогло полностью преодолеть обусловливающего воздействия пространственных факторов на уровне стратегии театра военных действий. Нужно бросить взгляд за пределы Северной Африки, чтобы осознать то огромное превосходство британцев, с которым немцы пытались состязаться. Мы можем предположить, что, если бы Роммель получил дополнительные силы и если бы они были должным образом снабжены всем необходимым, то он сумел бы достичь своих окончательных целей, то есть Каира и Суэцкого канала, зайдя примерно на 1500 миль от Триполи. Это действительно была бы великая победа для генерала, таланты которого не выходили за пределы оперативного уровня и который, видимо, вообще не понимал стратегии театра военных действий [189] . Но все же это стало бы только победой в битве — или, скорее, итогом нескольких побед в сражениях, — а не победой в кампании' ибо кампания не закончилась бы.
189
В противном случае он осознал бы, что сил, которые могли бы снабжаться всем необходимым на протяжении 1500 миль от Триполи, слишком мало для того, чтобы разгромить британцев, а те силы, которых было бы достаточно для исполнения этой задачи, невозможно надлежащим образом обеспечить снабжением. См.: van Creveld. Supplying War («Снабжение на войне»). P. 181–201.