Стратегия. Логика войны и мира
Шрифт:
Если бы Роммель дошел до Каира и Суэцкого канала, то британцы продолжали бы сражаться и, вне всякого сомнения, образовали бы новый фронт к югу от Каира со своих баз в Верхнем Египте и Судане, а также еще один фронт на Синайской стороне Суэцкого канала со своих баз в Палестине и Трансиордании. Снабжение обоих фронтов осуществлялось бы по Красному морю. И если бы их оставили на какое-то время в покое, то британцы стали бы строить базы, мастерские, полевые госпитали, дороги, железнодорожные линии и порты с американской помощью, чтобы набраться сил для дальнейшего отвоевания. Немцам, не способным добиться капитуляции британцев (что можно было сделать только в Лондоне, а не в Каире), пришлось бы тогда встать перед выбором: либо пассивно ожидать, пока возрастающие силы британцев все сильнее угрожают их контролю над Египтом, либо начать новые наступления, чтобы захватить базовые районы, в которых готовились контрнаступления британцев. Дальнейшее эпическое
Немцы, растянув свои силы по огромной территории от Ливии до Трансиордании и на юг до Судана, опять же, встали бы перед выбором: либо вести бесконечную войну на обоих фронтах против наращивающего мощь противника, либо начать еще одну череду наступлений в те районы, откуда британцы по-прежнему угрожали бы всем их завоеваниям. До тех пор пока кампания не закончилась бы, все пространство от Триполи и далее оставалось бы «зоной преткновения», и удержать ее можно было бы только дальнейшими сражениями, которые оказались бы наступательными для немцев, пытающихся выстоять против надвигающейся на них ответной волны. И материальная мощь этой волны демонстрировала бы крах немецкой государственной политики в горизонтальном измерении большой стратегии. В конце концов, Роммелю пришлось бы идти вперед через всю Восточную Африку до самого Кейптауна, а также к востоку, за Ирак и через Иран, чтобы завоевать все бескрайние просторы Индии. Только тогда у британцев больше не было бы открытых фронтов, на которых они могли бы сражаться. Если бы британцы не были вытеснены немецким наступлением из Африки и из Индии и не оказались лицом к лицу с японцами на бирманской границе, они по-прежнему оспаривали бы все завоевания немцев, и далекий Триполи по-прежнему оставался бы их конечной целью.
Когда Роммель был на вершине своего успеха, зайдя глубоко в Египет в ходе летней кампании 1942 года, в России в процессе летнего наступления немцы дошли до Кавказа, и казалось, что японцы вот-вот вторгнутся в Индию, — тогда действительно существовали опасения, что силы Оси начнут согласованное наступление в масштабах, превышающих наполеоновские, чтобы соединить немецкие и японские войска где-то между Ираном и Индией. Но мы знаем, что ни такого, ни какого-либо иного плана согласованных действий у немцев и японцев не было, и воевали они скорее как товарищи по оружию, а не союзники в полном смысле этого слова. Мы также знаем, что все три наступления уже перешли кульминационную точку своего успеха. В авангарде этих впечатляющих наступлений 1942 года остались танки Роммеля, сильно уменьшившиеся в числе и испытывающие острую нехватку топлива, тонкий клин немецкой пехоты, застрявший в Кавказских горах, а также страдающие от голода японские солдаты, находящиеся в конечных точках опасно растянувшихся линий снабжения.
Но, даже если бы в этих наступлениях и была какая-то реальная сила, даже если бы они каким-то образом получали достаточно снабжения, чтобы зайти гораздо дальше, даже если бы Индия была завоевана с той или иной стороны, основные военные усилия союзников от этого не снизились бы. Все военные действия от Триполи до Индии, сколь бы они ни были масштабны, остались бы лишь промежуточной интермедией. Правда, союзники могли бы все же понести тяжелые потери: солдаты индийской армии, хорошо обученные полки которой значительно повышали силу британцев даже за пределами Индии; более сомнительный вклад китайской армии в войне с японцами; нефть Ирана и Ирака — в той мере, в которой нехватка танкеров позволяла использовать ее за пределами Ближнего Востока (сами немцы едва ли могли использовать значительное ее количество); и развивающаяся, хотя и скромная, военная промышленность самой Индии. И все же большая часть того, что Средний Восток и Индия привносили в ресурсы союзников, потреблялась на местах, в то время как обе эти области требовали силы извне для своей зашиты. Поэтому общий баланс сил и ресурсов для союзников в войне против немцев и японцев не стал бы слишком невыгодным, а возможно, события даже обернулись бы союзникам на пользу.
В соответствии с парадоксальной логикой, проигрыш на уровне театра военных действий может оказаться чистым
Благодаря огромному превосходству в ресурсах союзники, даже если их потери были выше, могли извлекать выгоду из любого столкновения, уменьшавшего военную силу Германии и Японии, — до тех пор, пока пропорция потерь не превышала общую пропорцию их превосходства (точнее, до тех пор, пока потери союзников не свели бы на нет разрыв в темпах роста вооруженных сил). Например, если бы Германия производила, скажем, по 500 самолетов-истребителей в месяц, а британское и американское производство истребителей, предназначенных для европейского театра военных действий, было бы в три раза больше, то даже потеря трех самолетов союзников на два немецких, в конечном счете, оказалась бы вкладом в будущую победу. Более того, для союзников такое истощение оказалось бы выгодным в любом случае: при износе не бывает никаких второстепенных интермедий.
Тем не менее союзникам нежелательно было отвлекать силы с главных театров войны. Если бы они так поступали, победа не стала бы менее вероятной, потому что кумулятивное истощение все равно продолжалось бы, но продвижение союзников к победе замедлилось бы просто потому, что на второстепенных театрах столкнуться с самыми многочисленными силами врага шансов было меньше. Более того, только на самых важных театрах военных действий, то есть в самой Германии и Японии, военную силу в вертикальном измерении стратегии можно было применить для еще большего ослабления этих стран в горизонтальном измерении, благодаря блокадам и бомбардировкам промышленных предприятий и инфраструктуры.
Немцы и японцы находились в совсем иной ситуации. Военные победы, то есть успехи в вертикальном измерении, могли помочь им выиграть войну лишь в том случае, если бы сумели перестроить ситуацию в горизонтальном измерении. Разгрома союзников в битве, как то и дело случалось в течение первых лет войны, было недостаточно. Это не умаляло главного преимущества союзников в горизонтальном измерении: их превосходящей способности поставлять своим вооруженным силам обученных людей и оборудование [190] .
190
Чтобы выиграть благодаря одним лишь военным победам, немцам и японцам с ходом времени нужно было бы причинять союзникам все больший и больший урон, чтобы преодолеть возраставшую способность тех выводить на поле боя новые силы. Британия и СССР достигли высшего уровня производства своих сил не раньше 1943 года, тогда как США вообще не достигли своего предела. И, конечно же, способность немцев и японцев причинять потери стала падать уже к 1943 году.
Силы Оси в конечном счете могли бы извлечь выгоду из военных успехов, лишь сумев подчинить себе государственные ресурсы отвоеванных у альянса территорий. В действительности так и произошло, когда Германия нанесла полное поражение Польше, Бельгии- и Франции, выведя их из войны и тем самым сильно улучшив свое положение в горизонтальном измерении. Но никаких подобных побед, одержанных вертикально, нельзя было достичь в Северной Африке, где не имелось ни союзников, которых можно было бы полностью сокрушить, ни сколько-нибудь ценных военных ресурсов.
Поэтому немецкое Высшее командование сухопутных войск (ОКН) было совершенно право, противясь авантюре Роммеля в Египте. Хотя Гитлер решил иначе, заткнув рот своим генералам, как делал часто, все же он отправил Роммелю ограниченные силы. Правда, он ценил его достижения главным образом за их рекламное значение: лихой генерал в романтической пустыне служил отличным образцом для подражания, особенно по контрасту с новостями с Русского фронта, звучавшими зловеще даже при победах [191] .
191
Многие историки критиковали Гитлера за отказ послать Роммелю подкрепления летом 1942 года, отмечая при этом, что значительные немецкие силы были отправлены уже после поражения Роммеля при Эль-Аламейне. Но тогда цель немцев заключалась уже не в том, чтобы завоевать Египет, а скорее в том, чтобы удержать Италию в качестве военного союзника, предотвратив падение Туниса, последней территории, остававшейся в руках Оси напротив Сицилии. В отличие от завоевания Египта, эта цель была важна на уровне большой стратегии.