Страж неприступных гор
Шрифт:
— В этом… пожалуй, не было необходимости.
Появился десятник Гаррийской гвардии, взяв под свою опеку личных солдат гостьи. На каждом шагу ей оказывали исключительные почести.
— Перед домом я оставила лошадей и четырех человек с подарками для князя-представителя и членов вице-королевского совета.
— Сейчас распоряжусь.
Вскоре ее провели к князю. Она увидела человека чуть старше ее, очень красивого, но очень уставшего, и эта усталость, которую он не скрывал, сильно его состарила. Почти вскочив с кресла, он двинулся ей навстречу. Армектанский обычай предоставлял право первым заговорить хозяину; тот, в свою очередь, должен был немного помолчать, чтобы гость успел показать, что ему не чужды хорошие манеры. Князь-представитель, получивший воспитание в первом из домов Шерера, молчал не дольше и не меньше, чем полагалось.
—
— О, этого мы еще не знаем… — загадочно ответила она, сдержанно улыбаясь и кланяясь с такой легкостью, словно на ней была не тяжелая шуба, а элегантное платье. — Ваше королевское высочество…
Никто не забрал у нее шубу, поскольку во дворце было холодно, как в конюшне. У князя не нашлось денег даже на дрова. Ужасающая, выпирающая из каждого угла нищета казалась просто… забавной. Удавалось ли представителю хотя бы есть каждый день?
— И все-таки я рад тебя видеть, — повторил он, давая знак своему советнику, который ненадолго исчез и сразу же вернулся, неся вино, бокалы и легкое угощение; похоже было, что прислуги тоже нет. — Я очень рад, а кроме того, ошеломлен, удивлен, испуган.
Предложив гостье кресло, представитель сел в другое. Простая и строгая обстановка комнаты была как раз делом обычным — армектанцы демонстративно избегали роскоши, взамен подчеркивая на каждом шагу военные традиции своего края. И здесь, естественно, стены тоже были украшены оружием.
Впрочем, проявлением армектанского мировоззрения было само имя князя-представителя — наиболее распространенное в Армекте, которое обязательно должен был носить первенец правителя. Княжне Верене повезло, что она появилась на свет после князя Аскара, который послужил требованиям традиции, в противном случае ей пришлось бы зваться Аяной. В каждом городе Армекта женщин с таким именем насчитывался целый легион.
— Ошеломлен, удивлен… понимаю. Но, ваше высочество, испуган?
Удивляла свобода, с которой эта женщина разговаривала с одним из первых лиц Шерера. Человек, подобный князю Аскару, знал всех армектанских носителей великих фамилий, бывал при дартанском дворе, соприкасался и с представителями гаррийских высших кругов. Но он не знал, даже не мог догадаться, кто на самом деле сидит перед ним. Перед именем, которым она подписала письмо к нему, он не нашел ни гаррийской фамилии, ни использовавшихся на континенте инициалов родовых имен.
— Твое письмо, госпожа, ничего не объясняет, а обещает столь многое, что… если бы не его форма…
— Ведь как обман оно не имеет никакого смысла. Обманщик, который ничего не хочет, ничего не предлагает?
— Я не думал об обмане.
— Понимаю. Ты думал, ваше высочество, что это письмо написала сумасшедшая.
— Да, — подтвердил он, покоряя ее своей откровенностью.
— И ты уже изменил свое мнение? — спросила она со свойственной ей загадочной улыбкой, поднимая королевские брови.
— У меня есть глаза, ваше благородие, и я умею ими пользоваться.
Самым деликатным образом он дал ей понять: «Ты не сумасшедшая, ибо я вижу, во что ты одета, и трудно сомневаться, что золотыми монетами ты можешь мостить улицы — так, как ты мне написала».
— Ты даже меня не знаешь, князь, — сказала она уже без улыбки.
— Я знаю имя. Надеюсь, оно настоящее?
— Да, но не полное. На самом деле должна подписаться: «Кесалах'егри, посланница Полос».
Несколько мгновений оба молчали.
— Что ты пытаешься этим сказать, госпожа? — с новыми сомнениями спросил он; было даже слишком заметно, что подозрения насчет умственного расстройства собеседницы вновь начинают его беспокоить.
— То, что со времен полулегендарной Славы в Шерере не было ни одной посланницы. А последние два года она есть и сейчас сидит перед тобой. Выслушай меня, князь, — быстро сказала она, видя, что тот открывает рот. — Я должна была сказать, кто я, ибо иначе ты бы не понял, что мною движет. Вскоре тебе станет ясно, что я та, за кого себя выдаю, но пока тебе удобнее считать, что ты разговариваешь с сумасшедшей… Так, ваше королевское высочество? К тебе пришла безумная женщина, которая, однако, не лжет, когда говорит, что может иметь столько денег, сколько захочет. Можно ли быть сумасшедшим и при этом своим состоянием служить Вечной империи?
Он поднял брови и улыбнулся, хотя и несколько принужденно.
— Думаю, можно.
— В таком случае я расскажу тебе, князь, занимательную историю. Она очень длинная, так что я опущу детали, не имеющие
— О… — проговорил он, словно вдруг все понял. — Это не…
— Нет, ваше высочество. О достойных сожаления переговорах, которые гаррийский вице-король ведет с морскими разбойниками, я скажу позже, — язвительно пообещала она. — Сейчас я веду речь совсем о другом.
Щеки князя слегка порозовели, но он ничего не ответил. Ясно было: эта женщина знает, что говорит.
— Пираты были на этих морях всегда, хотя никогда не имели собственного княжества. А последние несколько лет они его имеют — два острова далеко на Просторах. Какое-то время назад среди пиратов имелся один столь прославленный и грозный, что все остальные считали его своим вождем, а уважение к его способностям по части судовождения и военных действий питали даже враги. У человека этого росла дочь, которую он не знал; она была воспитана в прекрасном гаррийском доме, а после смерти матери семья выгнала ее на улицу, ибо она являлась армектанским внебрачным отпрыском, так что с ней поступили весьма по-гаррийски, не так ли, ваше высочество? Капитан Рапис занимался незаконной торговлей невольниками, и судьбе было угодно, чтобы, охотясь на них в какой-то деревне, он захватил и некую бездомную девушку… Он слишком поздно узнал, кто его пленница, и умер на палубе собственного корабля, оставив дочь на попечение того, кому доверял, но это уже другая история. Для нас значение имеет некий предмет, название которого пишется с большой буквы. — Брошенный Предмет, добытый капитаном Раписом во время одной из его разбойничьих экспедиций. Рубин Дочери Молний, названный так дартанцами в память о самой младшей из легендарных дочерей Шерни, — совершенно исключительная драгоценность, символ двух отвергнутых Шернью Темных Полос… но об этом чуть позже. Он оказывает немалое влияние на своего владельца, а капитан Рапис долго владел своим Рубином, так долго, что, напитавшись его силой, стал… хотя сам ничего об этом не знал… кем-то вроде посланника, ибо две Темные Полосы признали его своей частью. Он не умер окончательно; после смерти эманация его воли и жизненных сил осталась на морях Шерера, оказывая на мир в целом весьма незначительное влияние, но зато огромное — на судьбу одного человека. Вскоре после смерти капитана пиратский корабль захватили имперские солдаты и убили всех разбойников, а в их числе молодую девушку — она не была пираткой, но они имели право считать иначе. Тогда ее отец вырвал из Темных Полос, которые как бы олицетворял, соединенные вместе обрывки их сущности — то есть Рубин Дочери Молний. Рубин передал свою силу телу мертвой девушки, заменив таким образом ее потерянную жизнь. Твои представители ведут в настоящее время переговоры с этой девушкой, ваше высочество, собственно, уже женщиной, поскольку, хотя она до сих пор выглядит на двадцать лет, ей по крайней мере тридцать. Но зато, увы, у нее разум пятнадцатилетней… Естественно, мы говорим о княжне Риолате Ридарете, наследнице трона пиратского княжества на Агарах. Так вот, ваше высочество, посланники не дадут тебе золота, ибо их у него нет; взамен они дадут тебе мешки, бочки и ящики этих Брошенных Предметов, возможности которых больше всего требуются живущим в Шерере людям. Вследствие некоего… события очень многие Предметы утратили свои свойства, но некоторые остались такими, какими были всегда. Каждый стоит сотни, даже тысячи золотых, и на них до сих пор огромный спрос, поскольку вынести хотя бы несколько из них за границы Ромого-Коор, где мы живем и работаем, удается чрезвычайно редко. Трудно представить себе что-либо, что легче обратить в деньги. Купи флот, князь, собери и вооружи армию, оплати шпионов, впрочем, делай все, что захочешь. И продолжай эти отвратительные переговоры с агарскими пиратами. Это единственное условие безумной женщины, которая говорит от имени мудрых и даже ученых людей.
Посланница замолчала.
Князь-представитель тоже молчал; прекрасно владея собственным лицом, он полностью скрывал свои мысли. Наконец он откашлялся и сказал:
— Продолжай, ваше благородие.
— Ваше высочество, я хотела бы от твоего имени вести переговоры с княжной Ридаретой. Мои товарищи желают ее смерти, ибо считают, что с ней невозможно договориться по… одному вопросу, а если даже и можно, то такая договоренность ничего не гарантирует. У меня иное мнение.
— Ничего не понимаю.