Страж раны
Шрифт:
«Что ж это? — пронеслось в голове, но тут же пришел ответ: — Это правда.» Венцлав говорил: ради победы революции придется сотрудничать и с упырями. Тогда Степа решил, что командир 305-го шутит…
— Здравствуйте, Косухин, — голос Гольдина остался прежним, лишь стал чуть ниже, и в нем чувствовалась легкая хрипотца. — Кажется, мы виделись летом 18-го?
— Так точно, — деревянно отбарабанил Степа.
— Вы были на Восточном фронте? Кто вас рекомендовал в Сиббюро?
— Товарищ Смирнов. — Косухин постепенно приходил в себя. Главное, серебряный стилет на месте, в левом унте.
— Хорошо… — стеклышки пенсне блеснули, желтоватая маленькая рука перебросила с места на место какую-то бумагу. Всмотревшись, Степа узнал свое удостоверение. — Как попали сюда?
— А на аэроплане, — врать Косухин не любил, но уж ежели врать — так на полную катушку. — Генерал Мо подкинул. С Челкеля.
— Так… Как вы прошли внешнее кольцо охраны?
— А проще репы! — Степа позволил себе даже усмехнуться. — Бдительности у местных товарищей не хватает! Подтянуть бы надо…
— Вы правы. Бхотская красная армия еще очень молода. Но поскольку мы здесь находимся по приглашению правительства Тибетской Бхотской Трудовой коммуны…
«Ого!» — подумал Степа.
— …То мы, естественно, вынуждены доверить им некоторые не столь важные участки. Мы ведь здесь недавно — всего полгода. Кто вам поручил заниматься Челкелем?
— Товарищ Венцлав.
— Кто? — удивление в голосе Гольдина было неподдельным, и Степа, вспомнив рассказ вражины-Федоровича, спешно добавил: — Ну, Волков…
— А-а, Всеслав… Столица о вашей миссии ничего не знает.
— Знает… — Косухин блефовал, но делать было нечего. — Только дело-то секретное…
— Допустим. Ну, слушаю вас…
— Ну, это… — Косухин сосредоточился, чтобы точно вас произвести заранее подготовленную речь. — По приказу, значит, товарища Венцлава, то есть Волкова, занимался поимкой группы белого бандита полковника Лебедева. Накрыл их аккурат на Челкеле. Там как раз местный комитет восстание начал…
— И вы стали комиссаром полигона. Знаю, — короткая бородка нетерпеливо дернулась.
— Ну так чего? — искренне обиделся Степа. — Раз знаете… Налетели китайцы, хотели к стенке, чердынь-калуга, поставить. Пока разбирались, Мо, который командующий этим… Синцзянским округом, отправил Наталью Берг сюда…
— Ну и что? — коротко бросил Гольдин. Тон его не обещал ничего хорошего. В обычной ситуации Степе стоило бы задуматься о своей партийной карьере. Но тут терять было нечего.
— Как что, товарищ Гольдин? У меня приказ! Я должен эту Берг доставить в Иркутск. И точка!
— Странно… — решительный тон Степы, похоже, произвел некоторое впечатление, и голос «товарища Сергея» стал немного мягче. — Похоже, Косухин, здесь какая-то накладка. О Берг мы получили распоряжение из Столицы. Она нужна здесь. Впрочем, я велел дать радиограмму, думаю, ответ будет скоро…
Косухин похолодел. Ну конечно, здесь должна быть радиосвязь! Вон какие железки на крышах торчат! Этого Степин план не предусматривал. Он вдруг подумал, что у него есть еще шанс. Сейчас, прямо здесь, признаться товарищу Гольдину во всем. Конечно, его арестуют, очевидно, турнут из партии. Но он честно примет все, что ему положено и попросится на фронт…
И тут перед его глазами встало лицо Феди Княжко. Его пошлют на фронт — в составе легендарного 305-го. Или еще какого-нибудь легендарного. И тогда у него не будет желания нарушать приказы. У него уже не будет никаких желаний…
Матовые темные глаза Гольдина взглянули прямо на Степана, он встретил этот взгляд спокойно — уже привык. Значит, во имя революции он должен не только отдать жизнь — на фронте или потом — под ударами прикладов в застенке. Он еще должен сотрудничать с этими, которых вроде бы и не бывает! И, очевидно, для полной победы, должен стать одним из них! Нет, этого не может требовать от него партия! Революцию делают живые ради живых!
…Дверь в кабинет отворилась. Вошел все тот же — со шрамом, неся в руке сложенную вдвое бумагу. Косухин понял, что развязка близится. Он присел на стул, рука скользнула к голенищу унта…
Гольдин взял бумагу, развернул, и через минуту его глаза удивленно взглянули на Степу. Косухин понял — у него осталось две-три секунды, прежде чем тот, кого похоронили в марте 19-го, отдаст приказ…
Серебряный стилет был уже в руке, и Степа вновь почувствовал его неожиданную тяжесть. Тот, со шрамом, стоял совсем рядом. Косухин прыгнул, сбил его с ног подсечкой и через мгновение был возле стола. Мертвые глаза «товарища Сергея» все еще глядели удивленно, желтые руки дернулись, но Косухин что есть силы толкнул стол от себя, прямо на Гольдина. Стол поддался неожиданно легко, прижав того к стене. Правой рукой, державшей стилет, Косухин полоснул по проводам телефонов. Они не поддались, и Степа попросту выдернул их из розетки. Еще миг — и удостоверение уже в кармане шубы. Тип со шрамом вставал, в руке тускло блестела сталь нагана. Косухин толкнул его еще раз и бросился к двери. Пришла мысль о караульных с мосинскими трехлинейками, но рассуждать было поздно. Дверь отворилась. Степа бросился вперед, туда, где окно. За спиной послышался характерный звук — охрана вскидывала винтовки, но еще пара секунд у Косухина была в запасе. Окно в конце коридора, он может успеть до первого выстрела…
Слева послышался странный звук. Степа, скосив на бегу глаза, увидел, как в стене отворяется дверца. Из кабины, точно такой же, в которой привезли его самого, выходил какой-то косоглазый в черном полушубке. Решение пришло внезапно. Косухин, резко повернувшись, рубанул бхота ребром ладони по горлу и успел вскочить в кабину за полсекунды до того, как стальные дверцы захлопнулись. Ударил выстрел, другой — но пули скользнули по металлу.
В кабине было светло и пусто. На какое-то мгновение появилось ощущение покоя и безопасности. На стене было несколько кнопок, одна под другой. Косухин уже протянул руку, чтобы нажать нижнюю, но тут же сообразил, что внизу его уже ждут. Значит… Кнопки казались совершенно одинаковыми, но о дна была чуть более затертой, ее явно нажимали чаще. Степа услышал еще один выстрел, уже совсем рядом, за стальной дверью, и, нажав кнопку, с удовлетворением почувствовав, как кабина мягко тронулась с места.
Все происходящее никак не укладывалось в первоначальный замысел — Степу раскусили слишком рано. Оставалось искать выход, и, заодно, по возможности, увидеть еще кое-что. Его послали узнать — что ж, он попытается…
…Кабина остановилась, двери разъехались, и Косухин выскочил в темный коридор. Здесь было не так холодно, и Степа понял, что находится под землей. Редкие лампы освещали длинный пустой проход, который шел, похоже, в сторону монастырского двора, проходя под ним, и вел куда-то дальше, откуда доносился негромкий гул. Степа обернулся — сзади тупик. Особого выбора, в общем, не было. Можно было попытаться вновь вызвать кабину и поехать на другой этаж, но там могла ждать охрана. К тому же Степе стало интересно. Если те, кто работают здесь, чаще всего бывают на этом этаже, значит, самое важное должно находиться тут. Косухин оглянулся, расстегнул шубу, пристроил стилет за ремнем, перетягивавшим гимнастерку, и пошел вперед, туда, где слышался гул.