Страж раны
Шрифт:
— Порядок, — удовлетворенно заметил капитан. — Сорвали этой нечисти иллюминацию! Нам направо?
— Лестница — направо. Но вы хотели…
— Помню…
Арцеулов вновь взвалил Степу на плечи и быстро, насколько позволяла ноша, направился налево, где светили редкие огни аэродрома. Берг шла сзади, оглядываясь по сторонам. Где-то совсем близко слышались крики, но здесь, у стены монастыря, было пусто. Очевидно, этой дорогой давно никто не ходил — охрана пользовалась более удобным путем через нижние тоннели.
Аэродром открылся внезапно — большое четырехугольное поле, обычно белое от света прожекторов, но сейчас темное, с еле различимыми силуэтами застывших во тьме аэропланов. Вдали проступал ряд ангаров, возле которых суетились какие-то тени.
Внезапно Степа что-то пробормотал и дернулся. Капитан остановился и осторожно опустил тело Косухина на землю.
Ресницы дрогнули, открылись удивленные, непонимающие глаза.
— Как дела, красный командир? — Арцеулов старался говорить как можно увереннее, с оттенком обычной иронии.
— Я чего… не помер? — Степин голос был необычен — слабый, растерянный, какой-то детский.
— Косухин! — Берг опустилась рядом и осторожно приподняла Степину голову.
Степа узнал Наташу, улыбнулся, но тут его лицо внезапно стало серьезным, он попытался приподняться, застонал и вопросительно поглядел на капитана.
— Мы у стены монастыря, — пояснил тот. — Идти сможете?
Косухин кивнул, попытался встать, но вновь, застонав, уронил голову:
— Все болит, чердынь-калуга!.. Доконали, гады…
— Попытайтесь, — капитан постарался говорить строго, помня одно — надо спешить. Сантименты можно оставить на потом.
Косухин послушно кивнул, сжал губы и медленно, опираясь на руку Ростислава, встал.
— Порядок, — попытался улыбнуться он, но тут же скривился. — Губа болит, чердынь-калуга… Прокусил…
Арцеулов сунул Степе револьвер и указал на лежавшее у подножия горы летное поле.
— Бить по команде, — велел он, передергивая затвор карабина. — Лучше всего по аэропланам.
— Ага, — Степа уже вполне освоился и привычно прокручивал барабан револьвера. Берг молча вскинула оружие, целясь.
— Не попадем, зато пошумим. Огонь!
Выстрелы разорвали темноту. Арцеулов выпускал пулю за пулей, рядом гремел Степин револьвер. Наташа стреляла реже, целясь тщательно, словно в тире. Над одним из аэропланов вспыхнуло яркое пламя.
— Попала, — деловито заметила Берг, перезаряжая оружие.
Над летным полем слышались крики. Нестройно ударили ответные выстрелы, наконец вспыхнул прожектор — неярко, вполсилы. Луч упал на монастырскую стену и не спеша пополз вниз…
— Уходим, — велел капитан. — Теперь к лестнице — и вниз!
…У стены по-прежнему было ни души. Зато позади, у аэродрома, шум все усиливался, гремели винтовочные выстрелы, и, наконец, мерно заговорил пулемет. Арцеулов усмехнулся — его замысел сработал. Логика тех, кто охранял Шекар-Гомп, была очевидна. Узнав, что на монастырь напали, те, кто командует здесь, первым делом должны подумать об аэродроме: захват аэроплана — наиболее верный способ уйти из этого каменного мешка. Арцеулов не без удовольствия подыграл противнику, и теперь, покуда «черные» и «серые» сбегались на защиту уцелевших аэропланов, вел свою группу вниз, туда, где находилась его настоящая цель…
На лестнице было тоже никого не было. Ступени оказались старые, разбитые, вдобавок Косухин, несмотря на все усилия, едва мог стоять на ногах, и Арцеулову приходилось то и дело поддерживать его, не давая упасть.
Когда до подножия оставалось с полсотни ступенек, путь преградила темная фигура. Неуверенный голос спросил по-русски: «Кто идет?»
— Архангельск! — крикнул Арцеулов первое, что пришло в голову. — Отзыв?
Часовой замялся — уверенность капитана на мгновенье сбила его с толку. Впрочем, подумать ему не дали. Не желая стрелять, Арцеулов двинул прикладом, затем точно и сильно ударил еще раз — по голове упавшего. Тело в черном полушубке дернулось и застыло.
Внизу, по ровной, чуть пологой поверхности котловины, мелькали чьи-то тени, слышались голоса — и на русском, и на каком-то ином, незнакомом языке. На беглецов не обратили внимание. Очевидно, охрана все еще считала, что враги пытаются прорваться на летное поле, и срочно собирали силы для обороны. Цель была уже близка — темный, едва заметный в ночном сумраке силуэт огромного аэростата, удерживаемого у земли несколькими прочными канатами.
Возле корзины стоял одинокий часовой, лениво посматривая по сторонам. Арцеулов жестом велел группе остановиться и тихо свистнул. Часовой вздрогнул, послышался ответный свист, и беглецы увидели веселую физиономию Тэда Валюженича:
— Оу! Бойз! Тэкси вэйтс фо ю!
— Олл райт, Тэд, — Арцеулов толкнул Степу к корзине. Косухин покрутил от удивления головой, но Валюженич, приговаривая «Велл, Стив, велл!» уже тащил его по узкой лестнице наверх. Арцеулов оглянулся на темную громаду монастыря:
— Око Силы, значит! А все-таки мы справились…
— Оу, Ростислав, скорее! — торопил Валюженич. Берг была уже в корзине, держа наготове топорик. Другой был в руках у Тэда. Арцеулов кивнул и быстро забрался по лестнице наверх. Он перевалился через край корзины, и в ту же секунду топоры ударили по канатам, удерживавшим аэростат. Корзина дернулась. Еще удар, еще — и освобожденный от пут гигант бесшумно взмыл в черное холодное небо…
9. МОРАДАБАД
В корзине, рассчитанной на двоих, оказалось тесно. Кроме четверых беглецов, там было оружие, какие-то приборы и несколько вещевых мешков.
— Тэд, как вы умудрились притащить все это сюда? — поразился капитан, устраивая потерявшего последние силы Косухина возле борта — положить его было негде.
— Оу, я был похож на дромадера, — засмеялся Валюженич. — Но не мог же я бросить находки — Шарль не простил бы!
— Господа, — вмешалась Берг. — Степан раздет. У нас есть, что на него накинуть?