Страж. Тетралогия
Шрифт:
Он улыбнулся, но глаза его стали злыми и раздраженными:
— Спорю на дукат, что законники не знают о том, что клинки могут открыть врата. Тот, кто сплавляет кинжалы кузнецу, делает малые пакости, даже не подозревая о большой. К примеру, он не против, чтобы у Братства было много работы. Как тогда, в Шоссии. И надеется, что несколько темных кинжалов дискредитируют стражей, которые просто не справятся с валом темных душ. Разве это не выгодно Ордену? Паникующее население, недовольные князья, новые вольности, усиление, власть? Это одна из версий. Другая — он банально зарабатывает на этом. Людям, знаешь ли, нужно золото. А некоторым людям его требуется как можно больше. И наконец, третья — Кристина считает, что кузнец отдал кинжал, чтобы проверить его работу. Я не согласен с этим. Тот, кто создает такое, знает, что выходит из-под его молота. По мне, это была плата за клинки стражей, которые ему нужны.
— Я знаю о двух темных кинжалах. Один забрала у законников Кристина, другой — церковь у курьера, направлявшегося в Латку.
Он выглядел удивленным:
— Серьезно? В первый раз слышу. У тебя точные сведения?
— Да.
— Когда это случилось?
— Не могу сказать.
— Возможно, еще при жизни господина Александра, любившего гостить у маркграфа, — пробормотал тот. — Где кинжал теперь?
— Уничтожен клириками.
— Теперь мне понятно, как они вышли на кузнеца. — Он отвернулся, собираясь уходить. И бросил через плечо: — Кристина просила передать, чтобы ты пришел через пару часов в аптеку.
— Эй, колдун, — остановил я его. — Ни один человек не меняется настолько быстро. С чего это ты стал таким любезным?
— Любезным? — Он скривил угол рта. — Ты меня с кем-то спутал, страж. Я говорю с тобой лишь потому, что мне может понадобиться твоя помощь. Иначе никаких разговоров бы не получилось.
— Ответь мне всего лишь на два вопроса, а затем можешь катиться к черту.
— Вечером.
— Нет. Сейчас.
В его глазах было целое море гнева, я видел, как он сжал кулаки, но тут же расслабился и неискренне улыбнулся:
— Ладно. Проще все закончить сейчас. Валяй.
— Маркграф Валентин собирал кинжалы. Для кого?
— Александр и его неизвестные мне друзья внушили маркграфу, что тот обретет бессмертие. На самом деле законники просто использовали его возможности для сбора оружия Братства. Второй вопрос?
— Кинжал, который ты едва не украл в Ливетте. Для чего нужен он?
— А… — протянул колдун, и было видно, что ему неприятно вспоминать о той неудаче. — Для обмена. Один коллекционер желал себе такую игрушку в обмен на безделушку.
— Какую безделушку?
Как назло, навстречу шел еще один патруль стражи, и Вальтер воспользовался этим, отодвинув меня плечом:
— Приходи к Кристине. Узнаешь.
— То есть ты получил ее? Нашел другой клинок?
— Мне пора, ван Нормайенн.
Я дал ему пройти, потому что и так уже знал, чей кинжал он использовал и на что его хотел поменять.
— Поражаюсь твоему терпению. Другой, не зная тебя, назвал бы это слабохарактерностью. Ну после того, что сделал этот хмырь. — Проповедник посмотрел на меня по-стариковски хитро.
— Но ты меня знаешь и… — Я предоставил ему закончить фразу.
— Ты обуздал эмоции и решил не пугать крысу, пока она не приведет тебя к зернохранилищу.
— Скорее уж змею, пока та не покажет, где ее кладка.
Проповедник погрозил мне пальцем:
— Змея может и укусить. А ее яд опасен. Помню, в моей деревне один пастух…
— Меня больше интересует та важная новость, которая всего минуту назад занимала все твое воображение.
— Тебя она удивит. Знаешь, как зовут кардинала, который прибывает в Крусо, чтобы провести торжественное богослужение? Твой старый друг Урбан.
Я даже остановился:
— Неприятное известие, если честно. Кардинал Урбан в городе, а рядом Вальтер. Как бы не случилось второго Виона.
— Тот человек из Ордена, Александр, мертв.
— И все равно мне это не нравится.
Я вышел на большую круглую площадь, на которой летом во время празднества устраивали знаменитые пятиминутные скачки. Сейчас здесь горели костры и были разбиты палатки. Паломники, те счастливчики, кого пустили в город, жили прямо на улице, ожидая своей очереди прикоснуться губами к святому следу.
Возле одной из вязанок хвороста, вытянув ноги, сидело Пугало.
— Вот это встреча, — пробубнил Проповедник. — Не хочешь прочитать ему нотацию за то, что оно разодрало дневник бургомистра? Иначе в следующий раз оно украдет у тебя исподнее. И спалит на огне.
— А если не прочитать ему нотацию, я сэкономлю целую минуту времени. Потому что итоговый результат будет один и тот же — оно все равно пропустит мои слова мимо ушей. К тому же мне следует заглянуть в аптеку.
— Ты все равно ничего от них не добьешься.
— Но хотя бы узнаю, каким образом они хотят поймать кузнеца.
— Такая же бесполезная трата времени, как убеждать Пугало оставаться паинькой.
Ни тот, ни другой не захотели быть моими сопровождающими, так что я оставил их на площади слушать людскую болтовню.
Аптека оказалась закрыта, ставни опущены, но в окне второго этажа горел свет. Я постучал, и мне открыл седобородый аптекарь.
— А, господин страж. Мы уже думали, вы не придете. — Он благосклонно кивнул, впуская меня.
Старик выглядел нервным и напряженным. За всей этой любезностью скрывался какой-то суетливый страх. Это ничуть не внушило мне доверия.
— Людвиг! Хорошо, что ты вернулся! — Кристина стояла на лестнице и улыбалась, не скрывая, что рада меня видеть. — Идем, я тебя познакомлю с остальными.
В комнатах, которые она снимала, горели свечи. Два стола оказались сдвинуты, и за ними разместились люди. Когда я вошел, на мне сосредоточилось внимание всех присутствующих.
— Позвольте познакомить вас с господином ван Нормайенном, друзья, — обратилась Кристина к четверым незнакомцам. — Он — страж, как и я. Один из лучших в моем поколении. А это люди, которые, как и мы с Вальтером, желают раз и навсегда покончить с темным кузнецом.