Страж. Тетралогия
Шрифт:
Он глянул на меня задумчиво, оценивая слова.
— И что ты узнал?
— Мы с Карлом вышли на продавца яда. Он кое-что сказал.
— Превосходно, — оживился тот. — Уже отправили за ним кого-нибудь из гвардейцев?
Я подошел к стойке с тростями:
— К сожалению, нет. Его убили прямо у нас на глазах.
— Кто?! — впившись в подлокотники, спросил толстяк.
— Сообщники убийцы, я полагаю.
— Плохо. Значит, у нас нет никаких зацепок. Эй!
— Я всего лишь посмотрю, — успокоил я его, взяв с подставки трость, которую я увидел на совете. — Великолепная работа.
— Золянская береза, кость буйвола и янтарь. Быть может, мы вернемся к обсуждению того, ради чего ты пришел?
— Да, конечно, — охотно сказал я, но тяжелую трость из рук не выпустил, проверяя баланс. — На чем мы остановились?
— Ты собирался рассказать, что узнал от продавца яда.
— Он назвал имя убийцы, — равнодушно пожал я плечами, словно речь шла о чем-то совершенно незначительном, и вновь стал разглядывать трость.
Мастер, конечно, поработал на славу. Красивая вещь, и чудеснейшая резьба по дереву — пляшущие горностаи. В Золяне эти животные считаются вестниками, приносящими сообщения от мертвых. В Хагжите, где их никто никогда не видел, вполне могут перепутать с крысами.
— Я могу его услышать? — Стёнен терял терпение.
— И даже увидеть. — Я заозирался. — У тебя есть где-нибудь зеркало?
Несколько секунд он не понимал, на что я намекаю, затем его лицо окаменело, а взгляд стал злым.
— Ты пьян?
— Нет.
— В таком случае это не смешно.
— Разве похоже, что я шучу?
— Вижу, ты не в своем уме. Убирайся прежде, чем я разозлюсь!
Я сделал несколько шагов к нему:
— А что же будет, когда ты разозлишься, Стёнен? Неужели расскажешь магистрам о том, что я обвинил тебя в убийстве Шуко?
— Конечно, — хладнокровно произнес тот. — У тебя нет никаких доказательств. Твое слово против моего. Ради бога, пусть они проведут расследование, препятствовать не стану. Мы все зря потратим время. И после совет спросит с тебя. Так что лучше уйди сам, и я обо всем забуду.
— Если честно, Стёнен, я одного не понимаю. Зачем было самостоятельно покупать яд? С таким же успехом ты мог прокричать о содеянном с балкона. Такой глупости я от тебя не ожидал.
— Мое терпение лопнуло! — Он оперся руками о подлокотники кресла, резко встал, хотя его ноги все еще оставались в тазу с остывающей водой. — Убирайся!
Сперва я хотел ударить его палкой в лицо, но побоялся сломать челюсть до того, как он признается, так что со всей силы заехал ему в бок. Он, не ожидавший такого, охнул от боли, покачнулся и всей своей тушей грохнулся на пол. Таз перевернулся, вода хлынула по полу, лизнув мне ботинки и замочив одежду магистра.
— Мои ребра, сукин ты сын! — взвыл Стёнен, как только смог отдышаться.
— Всего лишь сломаны. Ну, я надеюсь на такое приятное развитие событий, — вежливо сказал я, крутанув трость в руке.
— Тебе конец! — прохрипел он, садясь.
Вид у него был потрясенный.
— Возможно, — не стал отрицать я, больше не улыбаясь. — Но, боюсь, ты его уже не увидишь, магистр.
— Я этого не делал, сумасшедший идиот! Мне вообще нет никакого дела до этого чертового цыгана!
— Я бы поверил тебе, не приди ты на совет с этой замечательной палкой. — Я ткнул ею ему в грудь, и Стёнен упал на спину.
Надо сказать, мне это не доставляло удовольствия. Почти не доставляло. Будь моя воля, я бы просто сразу прикончил его, без всяких избиений.
— Ты! — поперхнулся тот. — Тебя распнут! Нет никаких доказательств! Тебе никто не поверит! Николо! Николо!
Я понял, что он зовет слугу, и не слишком сильно огрел его по плечу.
— Твой лакей не появится, магистр. И ты, кажется, не понял всю серьезность ситуации. Мне плевать на доказательства. Главное во всем этом — я знаю, что ты подсыпал отраву в вино и подсунул бутылку Шуко. Все остальное не важно. И знаешь почему? Потому, что я не пойду к магистрам или городским властям. Я сам свершу суд над тобой.
— Ты не мож…
Я ударил его по голени, и он взвыл.
— Ну-ка, еще раз скажи, что я могу, а чего нет.
— Я ничего не делал! Я невиновен!
— Не старайся. И не ори. Сюда никто не придет. И тебя никто не услышит. За смерть Шуко ты ответишь. Передо мной. И прежде, чем ты умрешь, я постараюсь сломать тебе все кости. Превращу их в порошок, а тебя — в отбивную.
Он попытался отползти:
— Зачем ты это делаешь?!
Я с удивлением поднял брови:
— Быть может, мы с цыганом и не были близкими друзьями, но сражались плечом к плечу. Мы довольно многое пережили вместе, а теперь он в могиле. А ты жив. Я считаю это несправедливостью.
— Хорошо! Хорошо! — Он явно счел, что говорит с умалишенным. — Я признаюсь!
Я расхохотался, размахнулся, и трость прошелестела в опасной близости от его лица, так что он взвизгнул.
— Ты меня не слушаешь! Мне плевать, признаешься ты или нет. Не будет никакого суда, магистров и прочей ерунды. Я не дам тебе шанса выкрутиться.
— Ты сумасшедший! — Теперь на его лице появился ужас.
— Рад, что ты это понял, — отвесил я поклон.
— Если ты убьешь меня, тебе не спрятаться! Рано или поздно тебя найдут! И даже Гертруда больше не спасет.
— А мне плевать. Пожалуй, для начала я раздроблю тебе пальцы на руках, — сказал я, занося трость для нового удара.
Он оскалился и наконец-то крикнул:
— Убей его! Чего ты ждешь?!
Дверь в темной половине комнаты лопнула точно мыльный пузырь, разлетелась на лучины, и размытый силуэт ринулся на меня. Я был готов к этому, так что швырнул фигуру и отшатнулся назад, сбрасывая с пальцев дремлющий знак.
Я не попал ни в первый, ни во второй раз, но темная сущность, чтобы избежать гибели, невероятно быстро отклонилась в сторону, прекратив атаку, замедлилась и встала у выхода из комнаты так, чтобы я не смог убежать. Это был худой, изможденный мужчина с серым пористым лицом и глубокими складками вокруг рта. Ничем не примечательная душа, если бы не пальцы, заканчивающиеся восьмидюймовыми когтями, сотканными из тьмы.