Страж
Шрифт:
— Вы — палеонтолог, — сказал Пермут. — И вы можете назвать это существо, как пожелаете, но здесь, в этой лаборатории, мы его уже успели окрестить по-своему.
— Как?
— Недостающее звено.
Недостающее звено.
— Огромное спасибо, — сухо проговорил Картер. — Вы мне очень помогли.
— Эй, не убивайте гонца, — возразил Пермут. — И между прочим, это только наполовину шутка. То, что вы видите перед собой, почти на девяносто девять процентов совпадает с ДНК человека — и все различия, конечно, сосредоточены
— Как у шимпанзе? — спросил Картер.
— Еще ближе: я бы сказал, настолько близко, насколько это возможно, но все-таки не то же самое.
Картер сделал глубокий вдох. Что же находилось внутри камня? Чем больше он теперь узнавал, тем болезненнее воспринимал утрату окаменелости.
— Мне очень жаль, — сказал Пермут, почувствовав, как огорчен Картер. — Если есть еще что-нибудь, что я мог бы сделать для вас, я был бы рад помочь.
— На самом деле, — сказал Картер, устало шаря в кармане куртки в поисках конверта, — кое-что есть.
Он вытащил конверт, достал из него полиэтиленовый пакетик и положил на стол.
— Что это? — спросил Пермут. — Еще одна головоломка?
— Вроде того.
Пермут взял пакетик и поднес к свету. Увидев внутри маленький клочок свитка, он усмехнулся.
— По крайней мере, на этот раз это не кость.
— Это фрагмент древнего документа, — осторожно проговорил Картер, стараясь не выдать собственных сомнений и предубеждений. — Мне нужно выяснить, каков его возраст, что это за материал и из чего изготовлены чернила.
— А я уж испугался, что вы попросите меня определить, о чем тут написано.
— Нет, этим занимается кое-кто другой.
Пермут испытующе воззрился на Картера.
— А этот кое-кто оплатит лабораторные расходы? Насчет предыдущего исследования мы получили официальное задание от вашей кафедры за подписью декана, Стэнли Макки. А за это кто распишется? Анализы на пару тысяч долларов потянут.
— Все расходы будут оплачены.
Пермут довольно усмехнулся.
— Вы мне как-нибудь поведайте, пожалуйста, о своем спонсоре. — Он повернул вертящийся стул в сторону, похоже, был готов поскорее взяться за работу, но тут же снова повернулся к Картеру. — Скажите, а за все это я попаду в анналы науки?
— Чем смогу, помогу, — с улыбкой ответил Картер. — Вы мне, главное, результаты сообщите как можно скорее.
По дороге к больнице Святого Винсента Картер остановился у ларька с международной прессой и купил несколько итальянских журналов. И хотя он знал, что Руссо с большей радостью почитал бы журнал «Американский ученый», чем «Джи Кью» (мужской журнал), но пришлось довольствоваться тем, что было в наличии.
Когда Картер вошел в палату интенсивной терапии, его не на шутку испугала медсестра. Она сказала, что Руссо здесь больше не лежит.
— Его перевели, — добавила она. — Он в ожоговом отделении, этажом выше.
— Это значит, что он пошел на поправку?
Медсестра вздернула брови.
— Это ожоговое отделение, — лаконично ответила она.
Картер ее понял.
Когда он поднялся в ожоговое отделение, то обнаружил, что атмосфера здесь все же немного лучше. Не так холодно и страшно. Звучала негромкая попсовая музыка, стояло два автомата с кофе, водой и сэндвичами для посетителей. Картер увидел доктора Баптисте, выходящую из палаты в конце коридора, подошел к ней и спросил, сюда ли перевели Руссо.
— Да, мы перевели его сюда сегодня утром. Его состояние стабилизировалось, и вскоре мы сможем начать процедуры по пересадке кожи.
Картер вздрогнул. Заметив это, доктор сказала:
— Вы правы. Для него это будет не загородная прогулка. Если кто-то из его родственников хочет приехать и навестить его, сейчас для этого самое подходящее время.
— Жива только его мать, — сказал Картер. — А она сама очень больна и не сможет покинуть Италию.
Доктор Баптисте покачала головой.
— Если так, то ему очень повезло, что у него есть такой друг, как вы.
«Если бы она знала все, — подумал Картер с тоской, — если бы она только знала».
— Я могу навестить его? Я принес ему журналы.
Баптисте взглянула на журналы и сдвинула брови.
— Вряд ли это то, что бы доктор прописал, — усмехнулась она, — но я не возражаю.
Войдя в палату, он увидел, что Руссо там один. Он полусидел в кровати, рядом стояла тележка с пустыми тарелками и сдвинутыми в сторону алюминиевыми крышками.
— Здесь, — сказал Картер, обведя палату взглядом, — намного лучше.
Так и было. Цветы в вазе, репродукция с картины Ван Гога с изображением пшеничного поля на стене, а самое лучшее — большое окно с поднятыми жалюзи.
К сожалению, сам Руссо выглядел ненамного лучше. Не покрытая повязками кожа представляла собой жутковатую картину — смесь черных и красных пятен. Но теперь, по крайней мере, пластиковая шапочка, прежде накрывавшая голову Руссо, была сдвинута назад.
— Я тебе тут кое-какого чтива принес, — сказал Картер и осторожно положил журналы на кровать рядом с обожженной рукой Руссо. К руке он прикасаться не стал, боясь, что физический контакт по-прежнему противопоказан.
— Спасибо, — прошептал-прохрипел Руссо.
Картер подошел к окну. Вид из палаты открывался неплохой: улица прямо перед главным входом в больницу, по которой сновали машины, а дальше была видна почти вся южная часть города. Единственным, что отчасти заслоняло перспективу, было старое здание бывшего городского санатория с заколоченными окнами и ржавыми пожарными лестницами. Те из них, что уцелели, едва держались на полуразрушенном фасаде. Казалось, если в самом скором времени сюда не доберется машина для сноса зданий, дом может рухнуть от порыва сильного ветра.