Стражи: Gelidus Corde
Шрифт:
— Мам, кто это? — Элиас показал на нас пальцем.
Женщина замялась: стертые воспоминания были готовы вернуться, когда Кетерния выступила передо мной.
— Мы — бродячие фокусники и за такую магию со снежинками можем взять тебя в труппу, когда подрастешь, — говорила чертовка по-норвежски, улыбаясь ему, моему младшему брату. — Но сейчас, не подскажете, который час, пожалуйста?
Мама блаженно улыбнулась, потеряв меня из виду — она не вспомнила.
— Пять тридцать, — ответила она, возвращая Кетернии улыбку.
—
Одна единственная слеза скатилась по моей щеке. Я столько в жизни упустил: настоящую семью, совместные выходные, рождение брата… Я понял, что я не ненавидел мать все эти годы, я лишь тосковал, чувствовал обиду за то, что она стерла меня из своей жизни. По-настоящему, я любил ее.
Я был рад, что Кетерния ничего не спросила, хотя знал, что ей было любопытно: я никогда не рассказывал ей, что произошло со мной.
«Но рассказал Мариссе», — с грустью подумал я, когда поднимался в автобус.
Мама с Элиасом все еще стояли на остановке. Я смотрел в окно, как их силуэты растворялись в серой дымке метели. Я никогда бы не смог быть рядом с ними, потому что только так я мог защитить хотя бы их…
***
Остров Сенья встретил нас ледяным ветром и снежным бураном, сквозь который невозможно было ничего увидеть. Автобус не шел по жилым кварталам, поэтому мы плелись вдоль дороги. Я старался отгонять снег, как мог, но коварные снежинки все равно залетали за шиворот.
— Далеко еще? — спросила Кетерния, догоняя меня.
— Нет, мы почти пришли, — вдалеке я уже видел плотно растущие деревья, скрывавшие наш задний двор от любопытных глаз.
Я ускорился, предвкушая, что наконец-то смогу оказаться дома, где мне рады. Я повернул налево, быстро преодолел тропинку к крыльцу и постучал в дверь: звонок был сломан уже очень давно. Я услышал, как бабушка спускалась по скрипучей лестнице, затем прошла по коридору и повернула замок. Дверь медленно открылась.
— Привет, бабуль, — я никогда ее так не называл.
— Александер, что ты здесь делаешь? — бабушка включила свет в прихожей, пытаясь разглядеть нас.
Я ужаснулся. Мы виделись всего лишь несколько дней назад, но сейчас бабушка выглядела совсем старой. Ее глаза подслеповато вглядывались в наши лица, морщины исполосовали лицо, а руки стали сухими и худыми. Она выглядела намного старше своих лет.
— И Кетернию привел, здравствуй. У вас что-то произошло? Зачем вы приехали?
— Добрый вечер, — стражница вежливо поздоровалась, но не стала отвечать на вопросы.
Я боролся с желанием обнять бабушку, которая больше не выглядела, как могущественный лидер стражей.
— Похоже, что действительно что-то произошло, проходите внутрь, — строго сказала она, пропуская нас в дом.
Я сразу пошел наверх, шепнув Кетернии, чтобы она следовала за мной. Бабушкин кабинет остался прежним: много книг, массивный стол для работы, заваленный кипой бумаг, и мой любимый телевизор, отодвинутый в угол.
— Используй Gelidus Corde, пожалуйста, — попросил я, вдыхая запах дома.
Женщина посмотрела на меня с подозрением, но все же извлекла кинжал из верхнего ящика и метнула его в косяк двери — голубая волна энергии прошлась по стенам. Кетерния решила не задавать лишних вопросов по поводу этого события.
— Рассказывайте, почему вы здесь? Как все прошло в Совете? — бабушка Айна села за стол, руками указывая нам на стулья.
— Ты ничего не знаешь? — я ошарашенно посмотрел на нее.
«Неужели никто ничего не сказал? И Совет тоже не знает?» — мысли вихрем плясали в голове.
— Мариссу убили, — отрезала Кетерния, мрачно смотря на бабушку.
Женщина удивленно сжала руки, слабо выдохнула и медленно прикрыла глаза, слегка побледнев.
— Поясни, пожалуйста.
Я хотел рассказать, что именно произошло, но Кетерния меня прервала.
— Саша ничего не видел, ему было плохо. Наверное, потому что он растерял все свои силы. Мы оказались в каком-то странном Париже, думали, что это очередное испытание, о котором вы нас не предупредили, но, чем дальше мы шли, тем четче понимали, что все это — кошмар. Мы долго плутали, но затем вышли к дому, откуда раньше слышалась игра на скрипке и пианино, — девушка прервалась, непроизвольно сжав кулаки и тяжело сглотнув. — Я поднялась наверх. Там была комната, где находились Себастьян и Марисса. Они танцевали и говорили о том, что пришла пора прощаться, что это последний совместный танец. Я не хотела их тревожить и уже собиралась уходить, когда почувствовала неладное: Себастьян использовал силу…
Она остановилась. Мне казалось, что меня в этой комнате не было, столь отрешенным и потерянным я был.
— И Себастьян убил Мариссу? — бабушка держалась лучше, чем я.
— Проткнул кинжалом, если быть точной, — сказала Кетерния, подняв взгляд. — Он заметил меня, когда тел… Марисса упала на пол: я собиралась бежать, но ступенька скрипнула.
Я посмотрел на бабушку, ожидая ее ответа, но она замерла, ее глаза слезились, а на щеках выступали багряные пятна — она сдерживала рыдания.
— Еще что-то? — женщина рвано выдохнула, собираясь с силами.
— Там… — я прокашлялся, стараясь сбить хриплость. — Монстры, что там были, пели песню про нас.
Бабушка Айна вопросительно посмотрела на меня.
— У каждого стража есть свой секрет,
Упрятанный в сердце скелет.
Один скрывает в себе убийцу,
Боясь огорчить свою сестрицу;
Другой может остаться один,
Когда проиграет Совету старшин.
Иная страшится забвенья семьи
И ляжет за память о ней костьми;