Стражи Красного Ренессанса
Шрифт:
Таксист побагровел, свинячьи глазки стрельнули бессильной яростью. Видимо пару секунд внутри него кипело желание возмутиться несправедливой наглостью клиента. Однако страх быстро погасил огоньки злости. Молча проглотив насмешку и скрипнув зубами, водитель сорвался с места, с жутким скрежетом развернул автомобиль и помчался по шоссе в направлении Москвы.
Пройдя ворота, Марик направился к домику сторожа. Навстречу ему вышел коренастый байкер в красной бандане.
— Привет, Марко, — сказал он сочувственно.
— Привет,
— Мои соболезнования, — байкер похлопал Марика по плечу.
Верзер не сразу сообразил, о чем толкует охранник. А потом вспомнил, что объяснил свой уход смертью матери. Стражу стало неловко, однако виду он не подал.
— Мы там с камарадами, — Штурм почесал бороду, — скинулись кто сколько может. Деньги у Казаха.
— Глупости, не надо мне ничего, — отмахнулся Марик, окончательно почувствовав себя не в своей тарелке.
— Нет, — строго возразил охранник, — мы так всегда делаем, ты же знаешь.
— Знаю, — согласился страж, — электричка моя в порядке?
— В порядке твой «Урал», — кивнул байкер, — я аккумуляторы ему зарядил.
— Спасибо.
Перекинувшись со Штурмом еще несколькими ничего не значащими фразами, Марик направился в сторону сцен. Адский Израиль оказался практически безлюден. Что и говорить: понедельник. Лишь редкие фигуры охранников — краснобайкеров да уборщиков в серо — малиновых комбинезонах мелькали между опустевшими зданиями. После бурных выходных многие из заведений были закрыты. Но только не бар «Герилья». Именно к нему и устремился страж.
Закусочная оказалась пуста. Интерьер был оформлен в латиноамериканском стиле: сосновый пол, имеющий грубый вид, яркие бра, развешанные по углам, небольшие стенные арки, внутри которых располагались маленькие разноцветные стеклянные бутылочки и резные деревянные фигурки, дубовые столы и стулья на толстых ножках и никакого пластика или другого искусственного материала. Марик подошел к барной стойке, украшенной богатым орнаментом, за которой стоял скучающий смуглолицый каталонец пятидесяти лет от роду.
— Привет, Родриго, — сказал страж, — как дела?
Мужчина вздрогнул, будто его ударили слабым разрядом электрического тока, затем, печально улыбнувшись, ответил:
— Хорросо.
— Налей-ка мне какого-нибудь безалкогольного пойла, пить хочется до ужаса.
Родриго вытащил бутылку с желтой жидкостью и наполнил до краев тонкостенный стакан.
— Казах у себя? — спросил Марик.
Бармен кивнул.
— Позови.
Бармен исчез. А страж в несколько глотков осушил стакан. Минуту спустя появился мрачный каталонец и указал на один из столов:
— Касах скоро вудет, садис, Марко.
Марик попросил налить еще сока, а затем сел за один из столов. Страж знал, почему бармен имел столь удручающе грустный вид. Как и большинство белых европейцев — эмигрантов, он получил особый гражданский статус —
Связано это было с его женой, изнасилованной и убитой исламистами в Барселоне за то, что посмела выйти на улицу в юбке чуть выше колена. Именно тогда Родриго и решился покинуть землю предков. Теперь, наверное, жалеет, что не подался в какой-нибудь Уругвай, где уже давным — давно получил бы гражданство. Однако дочь его Изабелла уезжать из Конфедерации в Латинскую Америку никак не хотела. Еще бы, она совершенно ассимилировалась и по окончании трехлетней медицинской практики ей прочили неплохую должность в одном из НИИ Новосибирска.
Историю о своей несчастной судьбе пьяный Родриго излил на не менее пьяного Марика в позапрошлое воскресенье. И страж как обычно отвечал стандартно: «Хватит херню молоть, забей болт на этих…», а дальше шли варианты оскорблений, самым мягким из которых было «мудаков».
Верзер опустошил стакан почти до половины, когда в зал вошел Казах. Одет он был так же, как и на сцене два дня назад: джинсовая куртка в заплатах, камуфлированные брюки и раздолбанные армейские ботинки. Скуластое лицо его выражало сочувствие.
— Привет, Марко, — сказал он, садясь за стол, — прими мои соболезнования.
— Банально, — Марик сделал глоток сока, — но спасибо.
— Мы тут с камарадами, — Казах полез во внутренний карман, извлек оттуда пачку купюр и положил ее на стол, — насобирали тебе на похороны и на все такое, ну сам понимаешь. Я добавил своих и получилось пятьсот рублей.
— Не надо, — Марик отодвинул от себя деньги, — вы меня не поняли тогда, умерла мать одного из моих кентов, которого вы не знаете. Срочно нужна была моя помощь. А моя мама… умерла больше двадцати лет назад…
— Но… — Казах немного растерялся, — возьми тогда для своего кента. Твои друзья — наши друзья, плохими они не могут быть.
— Нет, — страж еще ближе пододвинул пачку денег к товарищу, — оставь в кассе взаимопомощи. Кому-нибудь да пригодятся.
— Ну тогда, — сказал Казах, — свои сорок семь рублей я точно заберу.
— Ах ты хитрая азиатская рожа! — улыбнулся Марик и легонько ткнул товарища кулаком в плечо.
В этот момент в бар вошла желтоволосая дамочка бальзаковского возраста с лицом урбанизированной колхозницы и глазами матерой шлюхи. Одета она была в юбку мини и майку с вырезом, из которого, казалось, груди вот — вот вывалятся наружу. На животе женщины чернела надпись «I like oral sex». Она не спеша подошла к стойке и попросила Родриго налить ей — кто бы мог подумать — мохито.