Стражи Красного Ренессанса
Шрифт:
— Ах да, конечно, — почесал затылок профессор, — как-то вылетело из головы. Послезавтра, в среду я буду рассказывать об этом на лекции. Как раз к тому времени завершила свое становление так называемая московско — чеченская избирательная система, явившаяся естественным следствием либерально — олигархической властной структуры, основанной на трех китах: компрадорской бизнес — бюрократии, коррумпированных органах правопорядка и нацистах из этнических меньшинств.
— Папа, — засмеялась реальная Аиша, — перестань! Ты в Музее, а не в своем МГУ-2.
— Да, милая, прости, — сказал профессор, — пойдем дальше.
Петр Георгиевич
Первый период. От Августовской трагедии к новому тысячелетию. Господство лжедемократов.
Второй период. От миллениума к "маршу черных бутонов". Власть псевдопатриотов.
Третий период. От Ставропольского побоища к Московскому восстанию. Доминирование недонационалистов.
Четвертый период. От интервенции к Сентябрьской революции. Через борьбу — к Освобождению.
— Можно было, конечно, и пятый период добавить, — заметил Петр Георгиевич, — от установления власти Народных Советов до начала диктатуры Кашина в 2047 году.
— Папа, — сказала Аиша, — здесь Музей Либерального Террора, а не Нового Смутного времени. Тогда вставь сюда и двадцать лет правления Кирилла Константиновича.
— Да, — согласился Петр Георгиевич, — смута, по большому счету, закончилась только в конце шестидесятых, когда власть в свои руки взяла ВАСП, а вот с либерализмом окончательно разобрались при Кашине, тогда международной олигархии было, к счастью, не до нас: мексиканский сепаратизм, изоляционисты США, провозглашение "нового курса" в Японии, Шиитская война в Аравии. В общем, проблемы с северными варварами отошли на второй план.
— Ладно, папа, — улыбнулась Аиша, — я хоть и не профессор, но элементарные знания по истории имею. Лучше выбери, в какой зал мы с тобой направимся.
— Завтра, — сказал Петр Георгиевич, — мне предстоит провести лекцию по Первому периоду, значит идем налево.
Аиша последовала за отцом. Когда они оказались возле самого входа, грянул приглушенный гром, похожий на отдаленный выстрел из артиллерийского орудия, и в проеме образовался текст, объятый виртуальным пламенем:
"Нет человека, который был бы как камень, сам по себе: каждый человек есть опора другому, есть кирпичик здания. И если снарядом снесет чей-то дом, значит меньше станет Россия. Смерть каждого умаляет и меня, ибо я един со своей Родиной, а потому не спрашивай никогда, в кого стреляли танки: они стреляли в Тебя".
— Оригинальный плагиат, — произнес пожилой страж.
В этот момент зазвонил мобильник. Профессор извлек из нагрудного кармана телефон, больше похожий на удлиненную пластиковую карточку и приложил его к уху.
— Приветствую тебя, Петр Георгиевич, — услышал он знакомый голос Приморского, — ты сегодня великолепно выступил перед публикой. Поздравляю от всей души.
— Здравствуй, Андрей Иванович, рад тебя слышать, ты тоже присутствовал на лекции?
— А как же! Разве я мог пропустить событие международного масштаба?! Тем более, когда оно освещено столь блестящим оратором.
— Ты мне льстишь.
Наступила небольшая пауза, вслед за которой Приморский произнес:
— Это ладно. Петр Георгиевич, мы не могли бы с тобой пообщаться при помощи иных средств связи, где возможен полноценный визуальный контакт?
— Думаю, это не составит
Профессор виновато посмотрел на дочь:
— Извини, милая, работа. Мне нужно срочно дать консультацию одному замечательному человеку. У вас ведь в Музее должна быть отдельная комната с голокреслом.
— Было бы удивительно, — процедила сквозь зубы Аиша, — если бы хоть раз, хоть единый раз тебя не отвлекли!
— Ну пойми, доченька, в одном из архивов Киева, — начал сочинять на ходу Петр Георгиевич, — был найден весьма важный документ позднесоветской эпохи. И мне, как специалисту, нужно проконсультировать моих коллег.
Аиша прожгла взглядом отца, а потом, мгновенно смягчившись, с обреченностью в голосе произнесла:
— Иди за мной, покажу тебе комнату.
Заперев дверь, профессор уселся в голокресло, набрал номер на мобильнике для спецсвязи и вставил его в щель сканера. Спустя несколько секунд появилась голографическая надпись: "Связь защищена". После полуминуты ожидания перед взором старого стража появился пожилой мужчина с густой белой шевелюрой и немного надменным взглядом.
— У меня плохая новость, — сказал он.
— Я внимательно слушаю, товарищ вермаг, — произнес Ионов с равнодушным почтением.
— Не называй меня так, — отмахнулся Приморский, и сразу перешел к делу, — в Новосибирске министр Внешнеэкономических связей Зайцев Александр Валентинович взят под стражу. Его дочь, Зайцева Мария Александровна, уехала в Зону Советского права на Аляску, в Новоархангельск. Официально на конференцию по интерактивному сотрудничеству. Однако там ее не оказалось, исчезла без следа, птичка. Мы подозреваем, что она перебежала к вэкам. При этом люди из Службы Информационной Безопасности НИИ Дисгайз — технологий сообщили о несанкционированном скачивании особо секретных файлов, касающихся последних разработок в данной области. В ходе проверки обнаружено, что за несколько часов до этого, Зайцева получила самый высокий доступ, не без помощи отца, естественно. В общем, Корпорация наносит ответный удар. Уничтожение маковых полей они нам не простят. У нас за сутки два убитых дипломата и нападение боевиков наркокартеля "Фиерас" на Зону Советского права в Венесуэле.
— Как-то мелковато мстят, — заметил Петр Георгиевич.
— Это только начало, — сказал Приморский, — сейчас посыплется домино. Франция на грани военного переворота. А у них ядерный арсенал имеется. Не исламистам же его оставлять. Вот и будет борьба. А придет к власти аль — Одахри, считай, понеслась гражданская война.
— Что ж, остатки французских инженеров, ученых и прочих беженцев пригодятся для наших науки и… — Петр Георгиевич вдруг осекся.
Только сейчас он сообразил, что перебежчица Мария Зайцева, согласно досье, которые имелись на всех стражей, являлась сожительницей Роберта Гордеева, подопечного Ионова.
— Да, да, да, Петр Георгиевич, — понимающе кивнул Приморский, будто прочитав мысли соратника, — именно так. Один из твоих подчиненных любовник изменницы.
— Верховный маг, — Ионов на миг растерялся, но тут же взял себя в руки, — ты полагаешь, что среди стражей может быть предатель?
— Не знаю, — задумчиво произнес Андрей Иванович, — такого в нашей недолгой истории Ордена еще не было, агенты, шпионы, номенклатурщики предавали, а вот стражи нет. Но ведь все случается когда-нибудь впервые.