Стражи времени
Шрифт:
— Ваше превосходительство, я уж сразу к Вам, все знают, что Вы тут самый главный начальник, не то, что этот господин Кнопф, комендант наш, — льстиво начал староста.
— Да вы пейте, пейте, закусывайте, господин староста. Немецкий шнапс плюс русская, как это у вас говорится, закусь? Точно, закусь! Этот симбиоз заставляет организм работать, как часы. А так же наполняет наше усталое тело энергией жизни, — рассуждал фон Шлёсс, наливая в рюмку старосте вместо шнапса самогон. Шнапс Отто берег исключительно для себя.
— Так вот, Ваше превосходительство! — староста был ободрён, что его усадили за стол и потчуют, как дорогого гостя, — Пришел доложить Вам, что сын Евдокии Мироновой, Петька, с партизанами якшается. Как ночь наступит, он, сейчас, со
— Дозвольте одну сигареточку, Ваше превосходительство, уж очень они ароматные у вас. Как курнешь, будто одеколону какого нанюхался, — староста, выпив уже третью рюмку, смотрел на немца с подобострастием.
— Конечно, конечно, Иван Фокич, берите всю пачку, а вам завтра еще распоряжусь прислать. Вы — представитель нового немецкого порядка, не к лицу вам самокрутками чадить. Вы же не голодранец какой-нибудь колхозный, — Отто поднялся из-за стола и приоткрыл окно. В комнате становилось душно. — А позвольте узнать, Иван Фокич, что же вы с Кнопфом-то не поделили? Вы же ко мне явились, а, по идее, могли бы и ему всё доложить. Он же комендант местный, и в его обязанности входит работа с местным населением.
— А я, Ваше превосходительство, ходил, ходил, а как же не ходить. Мы власть местную уважаем. Да, я ему про Таньку Петелину рассказал. У ней брат — командир в Красной армии. В том годе, на Первомай приезжал, в форме по деревне шлялся, капитан он, ваше превосходительство, точно вам говорю. Я к Кнопфу пришел, а он там с переводчиком, учителем нашим школьным, в шахматы играет. Я ему докладываю, ну, про Таньку и брата ее, командира красного, а переводчик переводит, значит. Ну, думаю, сейчас он мне рейсмарок выдаст, как по закону новому положено, за информацию о врагах рейха, значит.
— А он? — Отто уже начал уставать от этого зануды-старосты, хотя и выслушал его с пользой для себя. В голове Отто уже рисовал свой новый план, план очередной операции.
— А он, ваше превосходительство, засмеялся и выгнал меня взашей, еще свиньей русской обозвал. Ни единой рейсмарочки не дал, а я так старался, — староста, чуть не плакал от обиды.
— А теперь вы, уважаемый Иван Фокич, желаете получить награду, вполне заслуженную, замечу, награду, которой вас лишил обер-лейтенант Кнопф?
— Так точно, ваше превосходительство, — староста переминался с ноги на ногу, явно не собираясь уходить.
— Хорошо, я завтра распоряжусь, получите за две новости сразу. Хотя, ладно, я сейчас напишу записку с требованием выплатить вам установленную законом сумму, — фон Шлёсс взял карандаш.
— Ваше превосходительство, простите меня, дурака, но известий-то было три!
— Как три, помилуйте Иван Фокич? Вы донесли на некую Татьяну Петелину. Брат, мол, ее красный командир, год назад ходил по деревне в форме. Ну ладно, пусть это будет первая новость. Вторая — это про связника партизанского отряда, сына Евдокии Мироновой, Петьку. А где же третья новость?
— Как где? — предатель чуть не плакал. — А про партизанский отряд в лесу? Это разве не информация?
— Но помилуйте, Иван Фокич, об этом отряде вся округа знает. И мы тоже прекрасно осведомлены. Сейчас нет времени их уничтожить, а скоро этому отряду придет конец. Так что, за отряд великая Германия платить отказывается, — Отто уже почти смеялся.
— Ваше превосходительство, — не унимался староста.
— Ну что еще? — немцу уже надоел этот жадный мужлан.
— Ваше превосходительство, дозвольте в счет оплаты за верную службу забрать одну из коров. Ее зовут Зорька. Беленькая такая, с черными пятнами по бокам. Она сейчас стоит на сборном пункте для скота, туда со всей округи коров согнали. Я там недавно был, сразу её приметил.
— Да забирайте вы, хоть Зорьку, хоть Ночку, хоть самого дьявола! — уже не сдерживаясь, заорал фон Шлёсс. Он схватил бумагу, черканул записку и сунул ее в руки старосты.
«За одного паршивого мальчишку-связника выторговал себе целую корову. Не зря его назначили старостой» — зло подумал Отто.
— Спокойной ночи, Иван Фокич, — немец почти вытолкал старосту за дверь.
Наконец-то избавившись от назойливого визитера, немец кликнул Марфу, велев ей убрать со стола остатки ужина. После этого он написал донесение вышестоящему командованию о халатном отношении к несению службы обер-лейтенанта Кнопфа, командире зондер-команды, являющимся так же начальником местной комендатуры. В донесении было отмечено то, что обер-лейтенант не ведет работу с населением, не обращает должного внимания на сигналы, поступающие от старосты и других местных жителей. Часто обсуждает и критикует приказы вышестоящего начальства. А качество их исполнения оставляет желать лучшего. И, наконец, довел до сведения вышестоящего руководства, что обер-лейтенант Кнопф в служебное время нередко пьянствует, распутствует и играет в шахматы с местным переводчиком комендатуры. Довольный собой, Отто фон Шлёсс запечатал донесение служебной печатью, намереваясь утром отправить его по команде.
«Смесь вранья и правды выглядит намного достовернее самой правды» — частенько говорил отец юному Отто. Сын хорошо усвоил отцовские уроки. Уже отходя ко сну, абверовец имел в голове четкий план действий и мысленно возблагодарил Бога за то, что тот надоумил Отто выслушать этого мерзавца-старосту. Его информацию о связном фон Шлёсс собирался использовать в своей очередной комбинации.
Глава 6. ПОБЕГ
Эшелон несся по рельсам, стараясь, как можно быстрее доставить на фронт людей, решившихся сменить лагерные нары на окоп пехотинца. Пять дней назад, после обеда, состоящего из куска плохо пропеченного хлеба и миски баланды, зэки были построены на плацу перед зданием администрации лагеря на митинг. Настроение у контингента было хуже некуда. Голод, болезни, царящая кругом антисанитария ужасали. При всем при этом плана по выработке никто не отменял. Зэки рубили уголек в шахте. Работа с каждым днем шла все хуже и хуже. Силы покидали лагерный народец. Частенько из забоев доставали мертвых заключенных. Кого-то косила болезнь, кто-то кончал жизнь самоубийством, не выдерживая скотских условий. Робкая попытка не выйти на работу закончилась для зэков трагически. Администрация подавила бунт в зародыше, расстреляв согласно законам военного времени десяток самых активных бузотеров. На днях начальник лагеря огласил контингенту распоряжение об уменьшении рациона питания, скудные пайки зэков подверглись урезанию. Именно поэтому, построившиеся по отрядам заключенные не ждали ничего хорошего от предстоящего митинга. Из административного здания вышли зам. начальника лагеря с незнакомым человеком в форме старшего лейтенанта НКВД.
Первым выступил зам. начальника:
— Граждане заключенные! Гитлеровские захватчики рвутся к Москве, сердцу нашей Родины! Красная армия бьется из последних сил. Враг, неся тяжелые потери, продолжает наступать. Кто из вас хочет помочь своей Родине? Вы все осуждены, народ кормит вас и поит. Пока вы сидите здесь на нарах, бойцы и командиры Красной армии, преодолев временные трудности первых дней войны, бьют фашистских гадов. Вам предоставляется возможность кровью смыть свой позор. Для вас организованы штрафные батальоны, вступив в них, вы сможете послужить Родине! Может быть, вы погибните в бою, но вы умрете, как солдаты, а не как заключенные. Вы снимите позор с себя и с членов ваших семей. Ваши родные смогут гордиться вами. Кто желает пойти на фронт — шаг вперед!