Стрела времени
Шрифт:
Луг тянулся вдоль березовой рощи, за которой шел ивняк, спускающийся к самой воде. Деревья стояли в дымной пелене, словно по пояс в снегу. Редкий ветерок колыхал ветки и листья. Славка весь был поглощен мыслями о предстоящей встрече, предвкушал удивление и радость сестры, ожидал, конечно, гостинцев. Он не сразу сообразил, когда его окликнули:
– Эй, хлопчык! – голос грубоватый и холодный.
Славка повернулся и увидел стоящих на дороге трех мужчин в красноармейской форме.
– Поди сюда!
Славка подошел, с любопытством рассматривая новенькие скрипучие хромовые сапоги на одном из военных.
– Как твоя фамилия? – спросил хозяин сапогов немного приветливее. Это был высокий, худой, костлявый дядька.
– Кухарчик Слава.
– Ты из Пугачево, так ведь?
– Так.
– Кухарчик, Кухарчик, – будто что-то вспоминая, проговорил странный командир, – Так это же…твоего отца не Астапом зовут?
– Так, батька Астап.
– Отец где?
– На хате.
– Так ты на окраине живешь?
– Так. Вон, на узлеску – Славка показал пальцем на деревянный дом, с крашенным штакетом и покосившимся крыльцом, перейдя на белорусский от страха.
Задающий вопросы дядька Славке не нравился. Что-то отпугивало. Может быть, холодные светло-голубые глаза и …улыбка, странная, леденящая улыбка.
– На, держи, хлопчык, – протянул что-то в руке костлявый.
Славку охватывало неудержимое желание бежать. Бежать куда глаза глядят, все равно куда, только подальше от этого места. Но тут же вспомнил. Он ведь поставил себе цель: стать настоящим мужчиной. А настоящие мужчины не бегут от опасности. Так ему говорил отец. Астап Матвеич воевал еще с немцами в какой-то далекой войне и имел медаль, такую полосатую с крестиком. Называл он ее – георгиевский крест. Она всегда хранилась обернутая в носовой платок в кармане у самого сердца. «Когда страшно, иди навстречу страхам. Больно – терпи. Бьют – давай сдачи, сопротивляйся». Эти наказы сидели в голове Славки и сейчас не позволяли ему струсить.
Незнакомец в гимнастерке подал мальчишке конфету и подмигнул. Славка взял ее и пошел к речке.
– Шустрый мальчик, не правда ли, Гюнтер? Может быть, его следовало ликвидировать? – сказал долговязый на немецком.
– Мы их всех к осени ликвидируем. Спешить некуда…– ответил Гюнтер.
– Немецкая речь, – подумал Славка, но оборачиваться не стал.
***
20 июня 1941 года, поезд.
Сосед-корреспондент вернулся не один. Из-за спины выглядывала девушка. Алексей не мог разобрать ее лица, вагон покачивало и вместе с ним лицо девушки то появлялось над плечом корреспондента, то исчезало.
– Вот. Хочу вас познакомить. Елизавета.
Онищенко отстранился, представляя девушку.
Алексей смотрел на девушку. Она смотрела на него. Ее нельзя было назвать красивой. Обычная девушка, на первый взгляд. Черные, как смоль, прямые волосы на резинке спадали до лопаток. Большие карие глаза, с умным взглядом скорее делали ее менее привлекательной. Умные женщины не в чести у поклонников. Тонко очерченные губы и маленькие белоснежные зубки завершали образ. Одетая я легкий белый сарафан с отороченной юбкой, в туфельках на широких, не высоких каблучках Лиза была прелестна, но не это озадачило Алексея.
Ему казалось, что Лиза кого-то напоминает. Что-то неуловимо знакомое было во взгляде, движениях.
Мамин встал.
– Здравствуйте, меня зовут Алексей. Алексей Мамин.
– Лиза, – девушка протянула правую руку и твердо сжала ладонь Алексея.
– Алексей, голубчик, у меня к вам просьба – чрезмерно сладко произнес Онищенко. – Я справился у проводницы. Вы будете сходить в Бресте. Елизавета – тоже. Подсобите ей в сторону Пугачева уехать.
– Да, конечно – ответил Мамин, хотя не представлял, как он может помочь.
– Наверняка за вами пришлют автомашину – продолжал Онищенко. – Этой милой девушке нужно попасть, как и вам в гарнизон. Кто у вас там?
– Папа. Моей подруги, – Гавриловой Насти. Мы вместе учимся. У него день рождения тридцатого июня, подарочек передать нужно – Лиза оказалась обладателем прекрасного голоса.
– Вы, Алексей, должны ее взять с собой – уверенно сообщил Онищенко.
– Лиза, ничего обещать не могу. Каким образом будет организована встреча, и будет ли вообще, не знаю. Но попробую вам помочь, – ответил Мамин.
– Хорошо, я подойду к вам на перроне, – Лиза легко развернулась на каблучках и выпорхнула из купе.
– Так, а я пока вещички приготовлю. Не люблю, знаете, в спешке собираться – сосед повернулся спиной и начал убирать постель.
– Как вам статья? – не оборачиваясь, спросил корреспондент.
Мамин содержание статьи не помнил и потому с легкостью сменил разговор на интересующую его тему.
– А вам не кажется, что сейчас острее другая тема? – спросил Алексей.
– Какая же, позвольте поинтересоваться?
Мамин хотел завести речь о приближающейся войне. Но не мог решить, с чего начать. Как бы, не выдать себя?!
– Я про отношения СССР и Германии, – выдавил Алексей.
– А что не так в отношениях Германии и Советского союза?
– Ощущается напряжение. Немецкие дивизии стоят у западной границы.
Сосед повернулся и сел.
– В этом нет ничего странного. Германия находится в состоянии войны с Великобританией, поэтому хочет обезопасить свои восточные пределы. Да, конечно, между Советским союзом и Германией существует договор о мире и согласии, но, как говорится, береженого Бог бережет. Несколько дивизий для укрепления союза не помешает – улыбнулся корреспондент, вернее попытался улыбнуться, как и в первый раз, вышло ущербно.
– Почти сто дивизий? Это несколько? – воскликнул Мамин.
– Алексей, с чего вы взяли, что на границе сто дивизий вермахта?
Удар был в лоб. Мамин на мгновение растерялся.
– Знаю и все, – нашелся ответить Алексей.
Корреспондент с интересом смотрел на Мамина, потом перевел взгляд на капитанские петлицы и, понимающе, кивнул.
– Ну да, ну да. Это понятно, секретная информация. А что вы думаете о полете Гесса? – вдруг спросил Онищенко.
Десятого мая 1941 года Рудольф Гесс, третий человек Рейха, перелетел Ла-Манш и, выпрыгнув из Мессершмидта-110, спустился на парашюте где-то в Шотландии. Там, оказавшись у какого-то фермера, сначала представился летчиком, а потом в контрразведке признался, что он Гесс и попросил встречи с Черчиллем. Официально премьер-министр отказался встречаться с фашистским лидером, но кто даст гарантии, что они не встретились тайно.