Стрелочники истории. Дилогия
Шрифт:
– Пилить? Интересная задумка, но я планировал чуть иначе. – прервал Николай Петрович и обратился к Залогину. – Семен, у тебя летчики есть? Должны быть, сколько их посбивали в июле-августе?
– Есть, больше взвода наберем.
– Вот и отлично, за сегодня проверить все самолеты, те, что на ходу – заправить, вечером вместе с Дугласом и истребителями полетят к нашим.
– А смогут? – усомнился Сарнов. – Юнкерс – не Чайка и не Ил…
– Смогут! – ответил Семен.
– Конечно! – добавил Фролов. – Сереж, ты сам подумай – молодые пацаны 18-19 лет, только-только из училища, причем не птенцы ускоренных курсов – взлет-посадка образца 42 года, этих чему-то научили, просидели в лагере по две-четыре недели, а тут такой шанс – сегодня попасть домой. Чай, не Боинг рулить. Да и особый пилотаж не нужен, не к бою готовятся, а лишь к перелету.
Залогин усмехнулся.
– Много их посбивали за первые месяцы, я уж проверял. Полагаю, даже драчка может организоваться – кому лететь, а кто останется. Для летуна – в пехоту? Да они готовы на неизвестном самолете угробиться, чем в окопах сидеть. Это ж летуны – форс дороже жизни.
– Сдаюсь! – засмеялся Сарнов. – А что с остальными?
– Ну не знаю, можно и распились, если крылья отвинтить не получится. – ответил Фролов. – Думаю, у Шибалина для такой цели болгарки найдутся. Приспособим где-нибудь.
– Можно аэрокатера и аэросани сделать! – подсказал Геннадий. – По речному мелководью для Афанасьева – самое то. Да и зима не за горами. Пригодятся юнкерсы, даже без крыльев.
Сарнов с Серпилиным убежал организовывать погрузку с «этой», разгрузку с «той» стороны. Извозчиками – опять должны стать офицеры из 93 года, ибо другим в оба конца хода нет.
– Семен, у тебя сейчас много народу, напряги своих комбатов, кто сегодня не воевал – пусть загружают автомобили. Они каруселью пойдут. Остальным – спать. Авиабомбы и ГСМ грузите на поддоны, придут автокары – заберут с земли. На все про все – полдня, потому что после обеда нам еще Лепельские склады очисть нужно, а ночью, опять марш – дальше на восток. Даже, знаешь что, передай эти приказы своим полковникам, пора тебе привыкать к генеральской должности, а мы пойдем к Петрову, дальнейшие планы обсуждать.
Вскоре из-за ангара вылезла Камазовская фура, за ней в очередь встали МАНы и Опели. Процесс пошел по накатанной схеме – два-три взвода загружают, потом меняются с отдохнувшими, с той стороны – тоже самое. А офицеры, поставив машину под погрузку, переходили на другую, уже груженную, и перегоняли ее в портал. Оттуда выезжали на третьей – пустой. Ибо автотранспорта на базе было намного больше, чем «шоферов». Саня с Димоном еле успевали перегонять «окно» с одной части аэродрома на другую, хотя и менялись время от времени для перекура. Рация просто разрывалась: «У ангара МАН под завязку…» «Склад ГСМ, открывай портал – три поддона стоит…» «Саня! Или кто там? Принимай авиабомбы! А то сейчас электрокар в земле утопнет!..» «Димон, срочно на батарею ПВО – тут зенитки есть, почти целые!..» «Когда же электрогенераторы утяните, целый час уже жду!»
К полудню пришло сообщение, что Лепель практически взят. На окраинах еще была слышна перестрелка, но вокзал, пакгаузы, железнодорожная ветка и, самое главное – склады с военной амуницией – захвачены. Аэродром к этому моменту был затрофеен полностью. Утащили даже мебель из казарм, да прихватили полста пленных авиатехников.
Подразделения начали спешно передислоцироваться в город, оставив небольшую охрану у самолетов, которые должны были улететь на закате. На сей раз задействовали автотранспорт, и хотя Шибалин выгнал все автомобили, что были на ходу, плюс – захваченные на аэродроме, – большинство батальонов опять пошло пешком. Единственная радость – налегке и с надеждой, что скоро автомобили вернутся и захватят остальных. Машины действительно вернулись, но совсем не те, что уехали. Шибалин приступил к реквизиции содержимого военных складов, а за отставшими партизанами погнал трофейные автомобили, захваченные в городе. К счастью, среди пленных нашлись шофера, поэтому офицеры продолжали трудиться на поприще Харона, перевозя имущество в иной мир.
На вокзале стояли два состава, под завязку забитые имуществом с военных складов. Это еще немцы постарались, в надежде отправить их в Германию, сразу как только будет взята Орша. Увы, не сложилось. Зато обрадовался Залогин с Шибалиным.
– О! И грузить не надо!
Хотя это была едва ли не десятая часть трофеев. На разъездных путях нашли ветку в направлении север-юг, открыли портал и, даже не рассматривая, что в вагонах, плавно перегнали оба состава к себе. Оттуда сразу же обратно в 1941 год, но уже в Подмосковье, где груженые составы обменяли на три пустых.
Видимо, командование придавало Лепельской операции очень большое значение, поскольку после захвата аэродрома на линии фронта в районе Орши начался беспокоящий противника артиллерийский огонь, пулеметная и винтовочная стрельба. В течение двух дней Красная Армия несколько раз изображала начало атаки, которая так и не состоялась. Это было сделано для того, чтобы немцы, обеспокоенные отсутствием связи с Лепелем и лепельским аэродромом не смогли снять с фронта ни одной воинской части до тех пор, пока шел планомерный и тотальный вывоз имущества со складов.
Разумеется, немцы обеспокоились и выступили силами двух-трех пехотных полков, без артиллерии и бронетехники – все, что они за полдня смогли наскрести среди ландверных подразделений. Плюс – такое же количество полицаев.
Их далеко на подступах к городу встретили две батареи гаубиц. Походные колонны, марширующие по дороге к Лепелю со стороны Бегомля были обстреляны и попросту разбежались. Шесть танков и три батальона партизан, выставленные Залогиным на дорогу, не понадобились – воевать было не с кем. Ландверы и полицаи развернулись задолго до контакта с охранением.
А в Лепеле продолжалась трофейная карусель, только тут имущество увозилось не на машинах, а сразу грузилось в железнодорожные составы. Благо, большинство пакгаузов располагалось рядом с вокзалом. На складах, в отличие от загруженных немцами вагонов, появилась возможность вдумчиво оценивать трофеи, чем Шибалин с Сарновым и воспользовались. Что-то из амуниции, оружия, боеприпасов – грузилось в один эшелон, для отправки в силур, что-то в два других – для передачи Москве 41 года. И хотя в городе на погрузке было задействовано в разы больше людей – как планировалось, никак не укладывались.
К вечеру склады были очищены на две трети, Залогин распорядился отправить авангард на Докшицы, обходя с севера бегомльскую дорогу, поскольку штаб Петрова предположил, что немцы могут за ночь именно сюда – к месту разгрома ландверных частей, подтянуть свежие войска. Остальные продолжали грузить эшелоны.
Неожиданно выяснилось, что совсем рядом с вокзалом располагалось еврейское гетто – между улицами Володарского, Вокзальной, Ленинской и Канальной. Людей, по меркам того же Минска или Киева, было немного – около полутора тысяч. Едва в городе началась стрельба и охрана гетто слиняла – заключенные стали разбегаться. А к моменту захвата города – в гетто не было ни души, хотя до этого в каждый дом немцы набивали по 30-40 человек. Впрочем, чуть позже к партизанам вернулась еврейская молодежь почти призывного возраста или чуть меньше, чтобы записаться в залогинскую Армию – мстить фашистам. Залогин же, вспомнив просьбы Шибалина, поинтересовался на счет врачей и учителей. Увы, если кто и был, а ведь наверняка были, все ушли в известное только им тайное место в белорусских лесах, чтобы пережить тяготы войны. Впрочем, основное население гетто составляли женщины, старики и дети,