Стрелочники истории. Дилогия
Шрифт:
Монгольский лагерь замер.
– Сейчас начнут. – передал сверху наблюдатель.
Неожиданно воздух наполнился странным свистом, в небо взмыл град продолговатых камней с быстро развеивающимися на ветру черными дымовыми шлейфами.
– Огонь! – закричал Ярошенко в микрофон. – Никакие это не гуляй-поле, а баллисты! Что за наблюдатель – стенку от баллисты отличить не может!
Взрывы, разметавшие полтора десятка баллист вместе с обслугой, прозвучали практически одновременно. Однако, и горшки с зажигательной смесью достигли машин. К счастью, большинство танков было укрыто кустами, принявшими на себя значительное количество снарядов, да и точность у монгол «хромала на обе ноги», не в пример – выучке танкистов. Тем не менее, две немецких четверки, облитые черной жидкостью из разбитых черепков, вспыхнули ярко-красным пламенем с черным дымом. Экипажи быстро покинули горящие машины, и попытались снегом и огнетушителями сбить пламя. Но не тут-то было, от снега огонь и не думал гаснуть, а лишь сильнее искрил, обволакиваясь вонючим дымом.
Снаряды, попавшие в деревья, ветви и просто на снег – тоже раскалывались и загорались. Находиться на пылающей позиции стало опасно.
– Вперед! – отдал команду старший лейтенант.
Танки вылетели из леса, подминая кусты и мелкие деревья, сделав на ходу еще один залп, не столь дружный, но такой же меткий, снеся последние уцелевшие камнеметы, которые так и не успели перезарядиться.
Еще на двух танках загорелись гусеницы – они «вляпались» в разлившуюся перед машинами горючую смесь, но по ходу движения пламя быстро погасло.
Застрекотали пулеметы, вразнобой стреляли пушки. Лес по другую сторону водораздела был таким же густым, как и по эту. У монгол было три пути – либо узкой колонной, мешая друг другу уходить по тропе, на юг, к реке Воронеж, либо по широкому и относительно безлесному гребню водораздела – на восток и на запад. Большая часть всадников попыталась уйти именно по этим двум широким и удобным, с их точки зрения, направлениям. Однако, и танкам здесь было проще. Танковый батальон разделился на две роты, погнавшие тысячу на восток и на запад. Меньшая часть завоевателей, попыталась вернуться на юг, тем путем – откуда они пришли. На их преследование Ярошенко бросил два Ганомага с автоматчиками.
Степные лошадки, несмотря на яростное нахлестывание седоками, не могли оторваться от преследующей их техники. Более того, уже через десяток километров коняшки начали массово валиться от усталости. Танки, наступая широким фронтом, давили гусеницами и лошадей, и наездников. Пушки стреляли редко, только по далеко оторвавшимся степняками, чтоб те не слишком спешили. В этой бойне из всей монгольской тысячи уцелели лишь те немногие, кто догадался вовремя свернуть в лес, спешиться и затеряться среди деревьев. Да еще кучка, метнувшаяся на юг, улизнула не слишком потрепанной – дорога, петляющая по густому лесу, оказалась «не по зубам» немецким вездеходам. Через километр шедшая впереди машина, не вписалась в поворот, зацепив углом столетний дубок. Но накатанному снегу машину развернуло и она застряла, подпираемая сзади и спереди развесистыми дубами. Все потуги молодого водилы вывернуть машину из ловушки привели лишь к обратному эффекту: Ганомаг выбрал последние свободные сантиметры и прочно заклинился между стволами.
Водила выскочил на улицу, обошел свою технику, почесывая затылок.
– Либо пилить, либо тащить вбок. – выдал он свое заключение.
Наружу посыпались и остальные бойцы. Общее мнение сошлось на том, что тащить вторым Ганомагом будет проще и быстрее, чем пилить дерево. Сказано – сделано. Подогнали второй вездеход, к форкопу на заднице прицепили трос, дернули. Машина с третьей попытки выползла из ловушки, потеряв по дороге одну из гусениц. Когда, наконец-то, починились и техника приготовилась к маршу – преследовать стало некого. Остатки убегающих всадников рассеялись по лесу в разных направлениях. Да и среди бойцов оказались раненые – открытая сверху немецкая бронетехника не спасала от навесной стрельбы отступающих степняков.
Поздно вечером, обе роты съехались на прежнее место, подсчитали потери, боеприпасы. Убитых не было, зато имелись раненые, включая двоих тяжелых. Полсотни полонян, отогревавшихся у костров – они успели одеться, содрав одежду с побитых степняков, собрали приличный табун лошадей и тоже не спешили расходится – идти им было некуда. Все просились взять их с собой в Торжокское княжество, чувствуя, что там буде безопаснее всего.
Ярошенко связался по рации с другими подразделениями. Командир артиллеристов, стоящих на Проне, Игорь Андреев отозвался сразу. У него пока все было в порядке, противник количеством до 10 тысяч всадников разбил лагерь на ночевку в одном переходе от той части реки, где был намечен обстрел противника. А на батарею вышли остатки пронских и рязанских дружин во главе с князем Всеволодом Михайловичем общим числом под три сотни витязей, правда, среди них почти треть – раненые. С Афанасьевым связаться не удалось, точнее, радист из Рязани пояснил – у подполковника сегодня свадьба и в данный момент он с невестой венчается в церкви, будет на связи через час-два. Через оставшегося в Торжке комендантом Семецкого доложились Шибалину. Валерий Петрович предложил эвакуировать оба сгоревших танка и раненых в силур, для чего один грузовик в сопровождении пары танков охранения и пары в качестве тягачей подогнать по водоразделу поближе к зоне устойчивой работы портала. Заодно пополнить боеприпас и горючее. По мнению штаба, танкистам следует разделиться: одна танковая рота должна будет преследовать монгольские войска, ушедшие по Тырнице, а второй выступить в поддержку батареи лейтенанта Андреева. Впрочем, по любому сначала следует доложиться Афанасьеву – вдруг у него и рязанских князей иные планы? Что делать с полонянами Шибалин не знал, сославшись на Афанасьева, мол – как объявится, так пусть сам и решает.
Неизвестно где, начало декабря силурийского периода палеозойской эры
Меж тем у силурийских сидельцев жизнь протекала вполне размеренно. Отправив большую часть местного народонаселения в средневековье – воевать монголов и прокладывать дорогу из Торжка на Курск, лагерь заметно опустел. Не слышен стук топоров и визг электропил на строительстве домов, не тарахтят трактора, прокладывающие новый путь железной дороги, перестали гудеть паровозы. Их загнали по тупикам, погасив топки – некуда ехать и незачем спешить. Лишь на патронной фабрике царило оживление – там, после возведения каркаса здания, разворачивали оборудование и устраивали пробные пуски конвейера. Да из лагеря военнопленных немцев раздавались металлические звуки – работа по ремонту битой техники продолжалась. Хотя и здесь темп заметно снизился. По вечерам в столовой у плазменного телеэкрана уже не собирались толпы любителей сериала про «Ментов» или очередного телешоу. Немногочисленных зрителей, преимущественно женского состава и примкнувших к ним выздоравливающих – едва набиралось на треть огромного ангара, приспособленного под «фабрику питания» для тысяч человек. Из-за того, что база в 1993 году оказалась разгромленной, основной упор по снабжению лег на портал в 21 веке. Артур Волошин и Федор Гонтаренко, разведчики товарища Берия, заброшенные в будущее, с лета под Торжком выкупили территорию заброшенных торфоразработок, которую в перспективе планировалось использовать как перевалочную базу для воюющего 1941 года. Увы, не сложилось, тем не менее, для колонии такой пункт тоже был не лишним. И хотя новая база располагалась недалеко от железной дороги, самих путей, как в 1993 году, тут не было. Впрочем, на данном этапе они и не требовались – с одной стороны грузопоток заметно уменьшился, с другой – разведчики не желали повторять ошибки своих коллег из 93 года, привлекая посторонних странным грузооборотом: на ограниченный пятачок уходят эшелоны и тут же бесследно исчезают. Поэтому дело было поставлено иначе. Заказанный в силуре груз покупали у обычных поставщиков. Те завозили своим автотранспортом, разгружались на складах – все на виду, никакой секретности. А когда заказов набиралось на две-три полноценных фуры – приезжали силурийские «дальнобойщики», грузились и колонной выезжали в заранее обговоренное и постоянно сменяемое место, подальше от Торжка, в котором кто-то из операторов в нужное время открывал портал. Дело было поставлено так, что даже местные, трудившиеся бухгалтерами, кладовщиками, подсобными рабочими – не догадывались об истинном назначении нескольких ООО, сидевших под одной крышей. А что? Обычные оптовые снабженческо-сбытовые конторы типа «купи-продай». Разумеется, немногочисленные пришельцы, включая безопасников и главного бухгалтера, освобожденного в 1941 году из комсоставовского лагеря под Волковщиной, были в курсе, но они хранили гробовое молчание. Со всех дважды брали подписку о неразглашении – сначала Шибалин, перед отправкой, затем на месте – непосредственные работодатели.
А в развернутом в полутора тысячах километрах от базы лагере с теплохода «Армения» – наоборот, жизнь била ключом. Многочисленные врачи плавучего госпиталя стали отмечать факты ускоренного выздоровления раненых. Точнее, мышечная ткань нарастала с обычной скоростью, но практически прекратились воспалительные процессы и осложнения, с ними связанные. Первое время медики объясняли этот феномен воздействием мощных лекарств, поступивших из будущего. Однако, познакомившись поближе с жизнью переселенцев и аборигенов в средневековье, пришли к выводу, что дело не только в антибиотиках. По всеобщему мнению – что в средневековье, что в силуре прямой контакт с носителями болезней конца 20-го – начала 21-го веков просто обязан был вызвать, если не эпидемию, то по крайней мере, резкое увеличение заболеваний среди людей, не имевших иммунитета к неизвестным штаммам болезней последующих времен. Однако, этого не происходило. Проблемой живо заинтересовались сотрудники санитарно-эпидемиологической лаборатории, оказавшейся среди эвакуированных и из-за провала в Силур оставшихся временно не у дел. Шибалин, узнав о данной теме, поддержал начинание и даже предложил перевести их на базу – поближе к источникам научной информации.
Переброшенные к теплоходу капитаны ВДВ Калужин и Никитин готовили пополнение – из выздоравливающих красноармейцев и младших командиров были сформированы два батальона. Личный состав осваивал стрелковое автоматическое оружие, гранатометы, радиосвязь, тактику конца двадцатого века. Бойцов обучали водить немецкие мотоциклы, танки, автомашины, бронетранспортеры. Офицеры проводили полевые тактические занятия в составе взводов, рот. Отрабатывали слаженность подразделений.
Существенные проблемы создавали партийно-хозяйственные работники, преимущественно из номенклатуры, эвакуированные из Крыма. Их амбициозные натуры никак не могли смириться с одномоментной потерей всей своей власти и значимости. Дело доходило до того, что первоначально они начали оспаривать распоряжения Шибалина, и даже попытавшись сместить подполковника, который, находясь по их мнению, намного ниже по служебной лестнице, узурпировал всю власть.
Разворачивался сценарий, предсказанный двумя разведчиками товарища Сталина, закинутыми в 21 век. Валерий Петрович во время одного из своих приездов, отреагировал довольно жестко:
– Когда полностью перейдете на самоокупаемость и не будете зависеть от наших поставок продуктов, лекарств и прочего оборудования, вот тогда выбирайте себе любого начальника и живите – как хотите. А пока этого не случилось – комендант вашего поселения – капитан 3 ранга Плаушевский, его прямые заместители – старший лейтенант НКВД Борисов и младший лейтенант НКГБ Викторов, а командиры учебных батальонов капитаны ВДВ Калужин и Никитин. Разговаривать буду только с ними! Потому все свои жалобы и претензии – к ним!