Стрелок
Шрифт:
Какое-то время он сосредоточенно протирал стаканы, но все-таки не утерпел:
– А правда, что они слепы, как кроты, и их водят за собой крошечные лысые орангутанги?..
– Кто?..
– Да норны!..
– Ты что-то принял с утра?..
– По правде сказать, да. Так это правда?..
– Конечно. Откуда узнал?..
Клэтч углубился в полировку посуды, и засим беседа исчерпала себя.
Позднее в «Крысиную глотку» примчался тот же мальчишка-игуана, доставив депешу с традиционно лаконичным, но несколько
«Полночь, у хранилища».
Судя по всему, речь шла о хранилище, где Снейк угощался отменным виски, поскольку местонахождение других он не знал, и ящерицы в том не сомневались.
– Привет друзьям-телепатам, – прокомментировал Клэтч.
– Притащить орангутанга?..
Клэтч пробубнил что-то неразборчивое.
Курьер вышел из хранилища с печально известной сумой.
– Это ты?.. – сощурился Снейк.
– Мы не знакомы, мистер Снейк, если вы об этом.
– Завязывай с этим «мистер», парень, если тебе жизнь дорога.
– Как угодно… сэр.
Рейс прошел в молчании – курьер точно воды в рот набрал, да и стрелок не имел желания трепать языком. Он смотрел в оба, но ни трехглазых норн, ни насылаемых ими образов, предварительно похищенных непосредственно из разума жертвы, не обнаружил. Ему, человеку без прошлого, лишенному имени и жестоко выжженному изнутри, никогда не составляло труда отличить реальность от фальшивки, пусть даже правдоподобной без меры.
Курьер будто бы был разочарован, когда они беспрепятственно достигли пункта назначения – хранилища подобного прежнему, но не с простой, а патентованной дверью Кауфмана, снабдившего толстые стальные створки паровыми компрессорами мощностью в пять лошадиных сил каждый. Однако, они натужно стонали и свистели, силясь совладать с титанической дверью.
Переступая порог, Снейк подумал, что, если с механизмом что-то случится, он будет заточен в хранилище до конца своих дней, и ему в конце концов придется есть игуан, как ни омерзительно по слухам их мясо на вкус.
Курьер, не попрощавшись, исчез разом с грузом наличности, но к Снейку подскочил лакей – мальчишка, как две капли воды похожий на посыльного.
В лапах ящерица держал поднос. На полированной поверхности покоились три предмета: солидно весомый конверт, стакан с виски и сложенный вдвое листок.
Снейк убрал конверт, глотнул виски и развернул записку:
«Снаружи, немедленно».
Стрелок выждал пару минут, пока не ополовинил стакан, и лишь после проследовал к выходу.
Патентованная дверь не подкачала, со свистом компрессоров впустив ночную прохладу.
У крыльца дрожал, гудел и пыхтел массивный паромобиль с широким парусиновым тентом, натянутым над угловатой кабиной. За рычагами управления и на одном из пассажирских мест расселись чешуйчатые работодатели.
Во всяком случае, весьма на них похожие субъекты, хотя Снейк бы не поручился.
– Заведение Клэтча набило оскомину?.. – буркнул стрелок, вскарабкиваясь на сиденье.
Мафиози не ответили. Водитель тронул рычаги;
– Куда едем?..
– Босс хочет тебя видеть. У него к тебе дело, – вполоборота бросил игуана-пассажир.
– Какое?..
– Скоро узнаешь.
– То, что норны не встретились – не мои проблемы, – перекрикивая рокот котла, известил Снейк.
– Не важно.
Некоторое время они тряслись по узким улочкам со скоростью, самую малость опережавшую быструю ходьбу, причем дважды паромобиль совершал остановки, чтобы игуаны могли подбросить в топку очередную порцию дров, аккуратная поленница коих была стянута ремнями подле свистящего агрегата.
Стоило ли говорить, что Снейк запоминал дорогу. За пределы трущоб они так и не выбрались. На это, впрочем, при таком темпе ушла бы пара суток.
Берлога босса скрывалась за усеянным шипами забором.
Охранники пропустили экипаж за ворота, в тесный двор, стиснутый домами с замурованными окнами – точно туши с испещренными шрамами серыми шкурами. Мгновение земля содрогалась и норовила уйти из-под ног, но ни норны, ни иллюзии были не при чем. Всему виной лишь дурацкий паромобиль.
Строение, обращенное фасадом к вратам, насчитывало пять этажей. Парадная гостеприимно ждала, но игуаны сопроводили Снейка к решетчатой клети лифта, стоящей здесь же, у крыльца. Стрелок вошел, двери с гудением сомкнулись. Лифт начал подъем, раскачиваясь, будто под порывами шквального ветра. Фигуры игуан уменьшались по мере того, как клеть оставляла внизу этаж за этажом, а у Снейка все больше перехватывало дыхание.
Едва лифт, дернувшись, остановился, как в фасаде распахнулся ярко освещенный проем. Створки дверей, расположенные в стене самым неуместным, казалось бы, образом, явили взору Снейка коридор и дюжих ящериц-охранников.
Последние, вооружившись чем-то вроде багров, притянули болтающуюся клеть.
Стрелок переступил через пропасть, рискнув отказаться от услужливых лап.
– Сюда, мистер Снейк.
Стрелок нетвердой походкой двинулся за игуаной, чей мощный хвост изгибался из стороны в сторону при каждом шаге. Основательная дубовая дверь распахнулась, – Снейк к собственному удивлению оказался под открытым небом.
Точнее, и это выяснилось мгновением спустя, под прозрачным куполом, за коим простирался ночной небосвод, стиснутый, тем не менее, с юга и запада архитектурными массивами. Прямо напротив входа, у изломанного горизонта, в окружении низкорослой паствы, чернели характерные линии Парламента.
Стеклянные плиты крепились в металлических рамах, местами тронутых ржавчиной. В террариуме – то был именно террариум, ничто иное – было жарко. Тепло, накопленное за день, с неохотой покидало стеклянную обитель.