Стрелы на ветру
Шрифт:
Некоторые из южных князей обстреляли в проливе Куросима торговые суда чужеземцев. В ответ англичане и французы разнесли их форты по камешку, а потом явились в Эдо, чтобы уничтожить дворцы этих князей. А поскольку их меткость ничуть не лучше их разума, чужеземцы разгромили весь район Цукидзи, без разбора. И что же, разве они раскаиваются? Как бы не так! Они требуют, чтобы им выплатили компенсацию за ущерб, нанесенный их торговым судам, чтобы князья, допустившие этот обстрел, принесли официальные извинения, и чтобы сёгун пообещал, что такое никогда больше не повторится.
Все это внушало глубокое беспокойство. Но самыми оскорбительными были вести, полученные с переднего края. Когда британские моряки высадились на берег, мужество самураев, охранявших форты в проливе Куросима, испарилось бесследно. Увидев перед собой дисциплинированные отряды, вооруженные ружьями, – а их к тому же поддерживала корабельная артиллерия, – самураи обратились в позорное бегство. Шестьсот лет назад их предки без страха встретили и разгромили монгольские орды хана Хубилая.
А они бежали, даже не попытавшись принять бой. Воистину, в истории их народа, народа воинов, еще не было столь постыдного дня!
Сёгун оказался не в состоянии дать достойный ответ. Некоторые горячие головы выступали за объявление войны чужеземцам, причем всем сразу. Другие, более перепуганные, но не ставшие от этого более разумными, твердили, что нужно немедленно выполнить все требования чужеземцев. Необходимо прийти к согласию, и как можно быстрее, пока правительство не раскололось. И чтобы добиться единства, сёгун отважился на беспрецедентный шаг. Вместо того чтобы самостоятельно принять решение и издать по этому случаю соответствующий указ, сёгун пригласил всех князей – даже тех, которые не являлись его союзниками, – приехать в Эдо, встретиться на заседании Совета и общими силами выработать итоговый документ. По сути дела, он предложил своим исконным врагам, опальным кланам, еще со времен Сэкигахары мечтающим отомстить сёгунам Токугава, поделиться с ними властью. Тем самым готовилась почва для исторического примирения.
При одной лишь мысли о том, что это и вправду может произойти, Каваками делалось дурно. Тогда всем его тщательно разработанным планам по уничтожению клана Окумити придет конец. Хуже того, в нынешние смутные времена может оказаться так, что репутация провидцев поднимет Окумити на невиданную высоту: ведь толпа и без того мнит о них неоправданно много. Каваками представилось, как это произойдет.
Гэндзи прибудет на совещание. По ходу дела он бросит какое-нибудь замечание, а сёгун воспримет его как ценный совет. Последуют некие действия. В результате случайности, часто происходящей с князьями Акаоки, результат окажется лучше самых смелых мечтаний. Сёгун, который в силу шаткости своего положения готов хвататься за соломинку, введет Гэндзи в число своих ближайших советников. Мстительный Гэндзи изобретет какой-нибудь повод, чтобы вынудить сёгуна велеть Каваками совершить ритуальное самоубийство. Каваками всю свою жизнь верно служил сёгуну. Однако же если его господину придется выбирать, он, конечно же, выберет Гэндзи. Каваками и сам поступил бы точно так же, будь он на месте сёгуна, если б поверил в то, во что поверит он. Главе тайной полиции замену найти нетрудно. А вот другого пророка еще попробуй найди.
Что за ужасный конец!
Хотя… Ничего ведь еще не случилось. И не случится никогда, если Гэндзи не доберется до Эдо. У Каваками оставался один, последний шанс. На этот раз ему придется действовать неофициальным образом. Ведь Гэндзи больше не преступник, и все обвинения с него сняты, коль скоро действие Закона о смене места пребывания временно приостановлено. Однако же страна охвачена беспорядками, а в такое время мало ли что может произойти…
Сохаку сообщил, что временно отводит свой отряд в монастырь Мусиндо. Сперва это известие взбесило Каваками. Теперь же он видел, что все складывается как нельзя удачнее. По дороге в Эдо Гэндзи придется проехать между Мусиндо и деревней Яманака. Решено: к нужному часу Каваками явится в эту деревню в сопровождении своих личных вассалов. Их у него около шести сотен, все они вооружены мушкетами и все умеют обращаться с огнестрельным оружием. Что ж, если хорошенько все обдумать, вполне возможно, что ему удастся добиться благоприятного исхода.
Но был у Каваками и еще один повод для беспокойства, правда незначительный, – загадочное исчезновение его помощника, Мукаи. Каваками отправил уже трех гонцов в крохотное северное поместье этого тупицы. Ни один не вернулся. Все это было очень, очень странно. Неужели у Мукаи стряслось нечто столь серьезное, что он даже не имеет возможности ответить? Каваками вспомнил жену Мукаи – он видел ее несколько раз во время празднеств. Она была почти такой же невыразительной и некрасивой, как и ее супруг. То же самое можно было сказать и о двух его наложницах. Кажется, Мукаи держал их исключительно потому, что знатному человеку его ранга полагалось иметь не менее двух наложниц. Ни о какой всепоглощающей страсти тут не могло быть и речи.
Ладно. Рано или поздно Мукаи вернется, и окажется, что ему по какой-то очень важной и очень скучной причине понадобилось срочно съездить домой. Возможно, он по глупости воспринял разрешение сёгуна покинуть Эдо как приказ удалиться. С него станется. Он совершал бы подобные промахи постоянно, если б не наставления Каваками.
Так что Каваками выбросил помощника из головы. И без того множество неотложных дел требовало его внимания. Его шпионы продолжали следить за тем, что происходит в Акаоке. Хэйко по-прежнему делит постель с Гэндзи. Значит, вскоре он дождется своего счастливого случая.
– Во-первых, я категорически не советую вам отправляться в эту поездку, – сказал Сэйки. – Во-вторых, если все-таки ехать, то непременно в сопровождении значительного отряда. Не менее тысячи человек. В-третьих, я настойчиво рекомендую пригласить в спутники еще хотя бы одного князя – предпочтительно такого, который сохраняет нейтралитет. Тогда вероятность того, что по дороге мы попадем в засаду, уменьшится.
– Благодарю тебя за искреннюю заботу, – сказал Гэндзи. – При других обстоятельствах опасность и вправду была бы настолько велика, как ты опасаешься. Но я еду в Эдо по приглашению сёгуна. А значит, нам обеспечен безопасный проход.
– Десять лет назад это было бы правдой, – возразил Сигеру. – Однако нынешний сёгун теряет власть над страной. Чужеземные корабли безнаказанно обстреливают его столицу. Его союзные князья, равно как и опальные, все чаще нарушают его повеления. А во многих провинциях ослабела даже княжеская власть. Сэйки прав. Вам не следует ехать.
Гэндзи повернулся к Хидё:
– А ты как думаешь?
– Господин, ехать вам или нет – решать не мне. Но если вы решитесь, то я согласен с господином Сэйки. Вам следует взять с собой большой отряд. Тысячи хватит, если вы отберете лучших.
Гэндзи покачал головой.
– Если я двинусь к Эдо с тысячным отрядом, сёгун расценит это как проявление враждебности, и у него будут на то некоторые основания.
– Поставьте его в известность, причем заблаговременно, – сказал Сэйки. – Скажите, что оставите своих людей за пределами города, но неподалеку от равнины Канто – на тот случай, если сёгун пожелает, чтобы они вместе с его войсками выступили против чужеземцев. Мы можем разместить их в монастыре Мусиндо.
•– Нам в любом случае придется заглянуть туда, – сказал Гэндзи. – Эмилия хочет посмотреть, в каком состоянии здание их миссии. Ты не знаешь, его хоть начинали строить?