Стрелы Перуна
Шрифт:
— Это ярлык! — сказал кочевник по-русски. — Селюк-хан говорит, что ты знаешь, кому его передать. — Хазарин махнул рукой. — Прощай, урус-богатур!
Колюта мрачно усмехнулся, кивнул. Степняк снова весело обнажил зубы:
— Скажи, кто тебе на лице такую рану сделал? Может быть я? Ха-ха-ха!
— Тот, кто сделал, кости воронам подарил! — хмуро ответил русс, когда челн уже отплыл от берега.
— Эй, урус! — опять окликнул его хазарин. — Меня зовут Баратан-бек. Я хотел бы встретиться с тобой в бою. Моя сабля сделает тебе такую рану, что твоя голова долго будет искать твое тело! Хах-ха-ха-ха! Скажи свое имя, если ты не трус!
— Колюта-сотский! Мож, слыхал?
Хазарин подавился смехом и спросил ошарашенно:
— Какой Колюк? Не тот ли, который у Пуресляба пленил Казаран-тархана?
— Он самый.
Баратан-бек схватился за лук, намереваясь сбить невозмутимого переяславца меткой стрелой в воду, в стрежень быстрой реки.
— Не сметь! — остановил его жесткий приказ Селюк-хана. — Убери лук! Иначе глупость твоя будет стоить жизни такого человека, что...
Купец поперхнулся на последнем слове, поняв, что в гневе чуть не раскрыл имя кагана-беки Великой Хазарии.
— А ты плыви скорей! — крикнул Селюк руссу. — Зачем дважды испытывать судьбу? Хазарская сталь остра. Не стремись лишний раз испытать ее на себе. Плыви скорее, и пусть Тенгри-хан Мудрый укажет тебе кратчайший путь к цели. А ты, — он обернулся к Баратан-беку, — побереги свою глупую башку и встань там, где поставил тебя твой начальник!
Богатур, ворча, опустил лук. Челнок с руссом ходко поплыл вверх по реке, прижимаясь к правому берегу...
Вскоре Колюта стоял перед Святославом. Князь-витязь сидел на берегу в окружении воевод и тысяцких.
— Козары нынче яко осы. Яз полагал, што мы в един день сыграем с хакан-беком смертную пляску. Ан нет! Видно, не единым днем дело ратное решится! — услыхал Колюта характерный басок князя.
— Да-а, — откликнулся Свенельд. — Хакан Асмид битву повел бы по-иному. Кто-то другой войском степным верховодит. Не хакановой мыслью козары в бой шли. Тот бы, собрав воев всех, бил в едину точку. А нынче бек ихний внезапно почти все силы ратные устремил на меня... — Варяг смущался своей нынешней неудачи, но держался, как всегда, гордо и независимо.
Святослав со злым прищуром глянул ему в лицо.
— Верно мыслишь, воевода! Верно! Последний напор воев козарских ох как силен был, слов нет! И все ж главное мы нынче свершили: смогли высадиться, отринуть напор всей козарской орды, побили многих, а теперь вал земляной с крепостцами ставим. Этот заслон комонникам никак не одолеть. А значит, и победить нас хакан-бек не сможет. Значит, ему биту быть!
— Комонники завал не возьмут, то верно, — сказал старый Асмуд. — А ежели козары пеши на приступ пойдут? Тогда как? Воев у хакан-бека не исчислить!
— Козарина только копьем аль мечом с коня ссадить можно, — усмехнулся высокий витязь с перевязанной головой, и только по голосу сотский узнал Добрыню. — Только мечом, — повторил витязь. — Сам степняк и нужду с седла справить норовит. Мыслю, до утра сполоха ждать нечего!..
— Слово к великому князю! — решился наконец подать голос Колюта.
— Подойди! — приказал Святослав. Сотский подошел. Его узнали.
— Ну как там у вас, пред стенами Белой Вежи? — сразу же спросил князь.
— Два раза рубились. Особливо зло схватились недавно. Сеча настолько горяча была, што едва половина воев наших на ногах осталась. Иные полегли, другие раны свои тешат...
Колюта подробно рассказал о событиях на острове. Святослава восхитил подвиг Ядрея, когда тот решился отринуть единственный путь к спасению — в ладьях. И тут же князь расхохотался, узнав, что тот за выкуп согласился стать заложником у хазар.
— Дур-рак! — презрительно бросил Свенельд.
— Не скажи-и, — продолжал смеяться Святослав. — Што-то удумал хитроумный Ядрей-воевода. Зазря он голову свою под топор не понесет.
— Пошто зазря, — криво усмехнулся варяг. — За злато звонкое ворогу продался.
— Пустое речешь! — гневно вмешался Добрыня. — На што Ядрею то злато, коль голова его под мечом вражьим. Да и хватит ли того злата в казне самого кендар-хакана, штоб Ядрея купить?!
— Ну довольно! — прервал ненужный спор великий князь и снова обратился к Колюте. — Ты сказываешь, челядина того Селюкова повязали, как Ядрей велел. Пошто ко мне его не привез? Потолковали б с ним и спросили, кто да што.
— Рубач сказывал, как стемнеет, дак его и привезут. По заметкам моим, не себя князь Селюк из полона выкупал. Больно уж он бранился, когда слугу его повязали. Тот Селюк мне по пути тьму динаров обещал, ежели яз того челядина к козарам привезу.
— Так-так! — веселость мигом слетела с лица Святослава. — А добро ль стерегут козарина того?
— Куда он денется? — невозмутимо отозвался сотский. — Повязали по рукам и ногам и стражу приставили. Так што, ждет милок, покамест его сюда привезут.
— Нет! Ждать — не дело! — возразил Святослав. — Добрыня, слетай-ка на челноке к стенам Белой Вежи да привези мне челядина того Селюкова. Тут што-то не так! Не станет хитрый Ядрей жизнью играться из-за пустяка. Старый лис почуял добрую курятинку, раз приказал схватить простого воя, а хана отпустить.
Добрыня поднялся, собираясь выполнить приказ. В это время к военачальникам подошел громадный гридь из личной охраны великокняжеской и доложил густым басом:
— Переметчика козарского споймали. Хан Ганибек, сказывает он про себя.
— Кто-о?! — не поверил Святослав. Собравшийся было идти к челну Добрыня остановился как вкопанный. Свенельд поднял удивленный взор на гридя. Тысяцкие разинули рты от изумления: тарханы Хазарии без боя не сдавались.
— Как ты сказал? — Святослав готов был принять слова охранника как шутку.