Стреляй, я уже мертв
Шрифт:
— Мне уже ничего не поможет, — произнесла она. — Твой отец, наш добрый Абрам, никогда не обманывал своих пациентов. Абрам никогда не обещал, что сумеет вылечить человека, если точно знал, что на самом деле не может его спасти.
— Я тоже не хочу тебя обманывать. Твое сердце совсем изношено, и ты знаешь это лучше меня.
— Я достаточно долго жила на свете, и хотя я много страдала, жизнь того стоила. Теперь пришло мое время наконец-то воссоединиться с родителями, с отцом моих детей и со всеми, кого я любила. У меня больше нет
Натаниэль вернулся с пузырьком, отдал его Йосси, а тот попросил Дину накапать пару капель в воду и дать Саиде.
— Если поднять голову повыше, вам будет легче дышать, — сказал он, поправляя подушку.
В течение двух дней и ночей Саида прощалась со своими родными и близкими, а сердце ее билось все тише. На третью ночь она впала в забытье и к рассвету умерла.
Дина оставалась рядом с матерью, как и Айша, которая доверила малыша Рами заботам Сальмы. Кася и Руфь часто заходили, стараясь не побеспокоить больную, но всеми силами помочь.
Они тоже оплакивали Саиду. Дина и ее брат почувствовали себя осиротевшими. Хасан оплакивал смерть матери, но эти слезы были и по Салаху, погибшему на войне, и по лишившейся разума Лейле. «Что у меня осталось в жизни?» — повторял он, не находя утешения даже в объятьях Халеда, единственного оставшегося сына.
Кася не находила слов, чтобы утешить Дину, но по крайней мере старалась не оставлять ее в одиночестве и каждый день ее навещала. Дина видела в морщинках Каси отражение своих собственных. Белая, как молоко, кожа, которая так ее восхищала в Касе, когда они только познакомились, теперь потемнела и огрубела, как и ее собственная. Они вместе состарились, и отчуждение, вызванное разрывом Мухаммеда и Марины, не продлилось долго.
Дина восхищалась силой воли Каси и ее готовности трудиться на их общей земле. Она была ей ближе, чем собственная невестка Лейла. С Касей они могли поделиться сокровенными мыслями, поплакать и посмеяться вместе. Она была подругой, самой близкой, самой любимой. Теперь Кася находилась рядом и молча ее поддерживала.
Дина старалась плакать только тогда, когда этого не видели Мухаммед и Айша. Она не хотела, чтобы дети испытали еще больше боли, они и так достаточно пережили. Лишь малыш Рами мог вызвать у нее улыбку. Мальчик с каждым днем становился всё непоседливее и не давал ни секунды отдыха.
В скором времени Сальма объявила, что ждет ребенка. Это произошло в день свадьбы Марины с Игорем.
За несколько часов до брачной церемонии она пришла в Сад Надежды, чтобы поздравить невесту и вручить ей свадебные подарки. Дина приготовила свои знаменитые сласти, которые Марина так любила. Вручив подарки, Сальма поспешила уйти, несмотря на все протесты Каси, которая требовала, чтобы она осталась.
— Не могу, Кася, не могу, я постоянно готова расплакаться, так что из меня выйдет плохая компания. Я попросила зайти Айшу и Мухаммеда, но из уважения к памяти Саиды они отказались. Еще не прошло достаточно
Они ее не винили. Когда Кася и Руфь носили траур по погибшим мужьям, они тоже не стали бы принимать участие в веселье. Но отсутствие Дины их огорчило.
— Вы все — часть нашей необычной семьи, — сказала Кася.
Марина была красива, как никогда, хотя и казалась немного грустной, а Дина заметила, как лихорадочно блестели ее глаза, когда она принимала поздравления от Мухаммеда и Сальмы.
Если бы это мгновение длилось вечно, если бы на их долю не выпали новые беды...
1920 год оставил глубокую трещину в жизни всех обитателей Сада Надежды.
11. Трагедия
Несколько секунд они молчали, погруженные в свои мысли. Эти краткие мгновения тишины до того, как вернуться к реальности, уже вошли в привычку.
— Думаю, на сегодня достаточно, — в голосе Изекииля звучала усталость.
— Вы правы, я... что ж, мне кажется, я злоупотребляю вашим гостеприимством.
— Не беспокойтесь, думаю, что этот долгий разговор был полезен нам обоим.
— Полезен? Мне бы не пришло в голову так выразиться...
— Поразмыслите над этим и поймете, что я прав. Как считаете, может завтра прогуляемся по Старому городу?
— Если хотите...
— Когда вы уезжаете? Думаю, что ваша организация не позволит вам задержаться здесь надолго.
— Мы разумно тратим время и деньги, но никто и не указывает нам, как делать свою работу.
— Так значит, время у вас есть.
Мариан пожала плечами. С тех пор как она приехала в Иерусалим, она ощущала, что время утекает сквозь пальцы, но не считала это проблемой, по крайней мере сейчас.
— Для чего вы хотите прогуляться по Иерусалиму?
— Потому что считаю, что вам стоит своими глазами увидеть те места, где все это происходило. Итак, завтра в десять, возле дверей храма Гроба Господня?
Она кивнула, удивленная, но в готовности попасть в положение, которое не сможет контролировать.
— Хорошо, я приду.
Приехав в отель, она позвонила в Брюссель. Мишель, исполнительный директор организации по делам беженцев, похоже, был не в духе.
— Аллилуйя, ты жива! — язвительно воскликнул шеф.
— Разумеется, жива, что еще за глупости? — ответила она, защищаясь.
— Мы три дня ничего о тебе не слышали. Ты что, думаешь, что ты в отпуске?
— Ладно, Мишель, не надо так, я была занята. Здесь не всё так просто. Я не могу закончить доклад, если не поговорю с людьми.
— Ты уже неделю в Израиле. Этого что, не хватило? Эту страну можно за день всю проехать.
— Не так всё просто... Ладно, первую часть задачи я выполнила. Палестинцы готовы сотрудничать, но израильтяне не слишком нас любят и не доверяют.