Стремительное падение
Шрифт:
Странно как-то, но рассказанное примерно соответствовало действительности. Реган Бретт действительно трухнул еще до момента ареста. Он велел своим людям выловить созданную группу и сослать к падшим. Тем князь пытался замести следы. Старшим группы был племянник консильери Реса по имени Трой. Он представлялся для всех Даримом. Его тоже сослали в Пропасть падших вместе с остальными. Так рассказал Сир Бакки Таль лично допрашивавший знать Мелиссара. Однако на наш запрос стражи Великих Врат прислали письмо. В нем ясно было указано, что всех лиц, включая Дарима, они выкинули в пропасть.
Кроме этого, почерк провокаторов действовавших у нас и в двух городах
Самого Троя, так и не смогли найти. Он исчез и на этом обрубил концы к действительному заказчику бунта. Так что будь они северяне или еще кто-то, теперь было не узнать. А в то, что это был именно заказ, сомнений не было. Иначе, зачем Трою вообще понадобилось устраивать бунт в Скалистом Берегу? Судя по всему, ему дали задание и поставили слишком короткий срок. Он толком не собрал нормальную группу, не подготовил ее, поэтому затея и провалилась.
С последствиями морской трагедии сложилось еще хуже. Мои предположения о легкости покупки или найма барж не подтвердились. Это оказалось непростой задачей. Строились они долго: баржи восемь месяцев, боевые корабли пятнадцать. Лишних судов ни у кого не было. В наем тоже было трудно найти. Кому они требовались, сами ими пользовались, а лишних судов ни у кого не было. Но не все было настолько безнадежно. Надежда была на осень. Зимой интенсивность перевозок падала. Можно было что-то найти. Те же северяне выводили часть кораблей на простой.
У нас на верфи имелось лишь два места под строительство. То есть к весне следующего года мы могли обзавестись двумя баржами. Больше не позволяло место. Дальше шли высокие скалы. В общем, пока мы остались совсем без барж.
Но мы, конечно, не сложили руки. Мы собрали людей из корабельщиков и отправили во все крупные порты. Во-первых, чтобы искали, у кого можно перекупить баржи или взять внаем, а во-вторых, чтобы искали наши пропавшие баржи. Они служили зацепками. Найдя баржи, можно было выйти на похитителя. Все-таки баржи это дорогое удовольствие. Вряд ли с них выгрузят зерно и пустят на дно. Они стоят куда дороже зерна. Скорее похитители немного чего-нибудь переделают и пустят в оборот или просто попытаются перепродать. А наши люди как раз тут как тут. Не зря же мы корабельщиков отправили. Свои баржи от чужих они и после переделки отличат. А дальше будем смотреть по обстоятельствам.
Помимо этого мы еще кое-что предприняли. Похититель барж был кто-то очень богатый и влиятельный. В нападении участвовало не меньше сотни хороших магов. Это очень дорогое удовольствие. Вряд ли целью были исключительно баржи и зерно. Он знал, зачем лишает нас таких активов. Забрав баржи, он сделал для себя задел на будущее. Поэтому мы послали людей в порт Севера и в Мелиссар. Им предстояло высматривать закупщиков леса и зерна. Раз нам пришлось приостановить эту деятельность, кто-то другой должен был ею заняться. Этот кто-то и является инициатором нападения на баржи. Получается, своим ходом он нанес нам тройной удар — забрал зерно, баржи и намеревался отобрать перспективную торговлю. Очень и очень хитрый ход.
Карета въехала в нижние ворота, и я велел возничему остановиться. Эту часть прогулки я тоже предусмотрел. Так что до заседания малого совета оставалось время.
Немного поднялся вверх и свернул вправо. После похорон, я больше так и не был у гроба отца. Сейчас, когда нас постигло столько бед, мне особенно стало его не хватать. Для меня похороны как-то прошли непонятно. Я даже особо ничего не почувствовал внутри. Конечно, шок и прочее, несомненно, были. Но внутри мне не верилось, что он умер и на этом окончательно ушел от нас. Во время похорон мне казалось это какой-то ошибкой, нереальностью ни его смерть, ни похороны. Понимание, что на этом все, отца больше нет, и не будет, стало приходить позже.
Я вошел в гробницу и призвал светящийся шар. Он появился в моей правой руке. Справа от входа на нишах лежали мужчины, слева их жены. В первом гробу лежат руки моего прадеда. Да, именно руки. После того, как его поймали и долго пытали, ему отрубили кисти рук, а самого вместе с другими нашими людьми увезли на Север. Прадед так и сгинул там в неизвестности. Отрубленные руки подобрал дед и похоронил. Потом, когда началась мирная жизнь и была создана усыпальница, он взял из земли то, что осталось от прадеда, положил в гроб и поставил его здесь.
Следующий гроб с моим дедом. Дальше уже лежит отец. За ним еще одно пока пустующее место и на этом грот заканчивается. Чтобы дальше хоронить, понадобиться вгрызаться в скалу глубже.
Кладу светящийся шар на пустующую нишу. Он будет светить до утра, а потом исчезнет.
Надо что-то сказать отцу раз пришел, а разговаривать с гробом не хочется. Пытаюсь представить отца лежащим вместо гроба. Представил, и стало жутко. Для меня в памяти он остался живым, сильным, смотрящим на жизнь с гордым приподнятым подбородком. Пусть таким и остается. Лучше уж разговаривать так, с гробом.
— Мне тебя не хватает. Нам всем тебя не хватает. Ты ушел и у нас все пошло наперекосяк, — произношу и кошусь на свободную нишу. — Надеюсь, Даниэль рядом с тобой не скоро ляжет. Мы постараемся обязательно его найти. Надеемся, ты попал к Дагору и…
Появилась тень, заставившая остановиться и посмотреть на вход.
В гробницу вошел дядя Румел Гилберт.
— К Дагору он вряд ли попал. Он в Пропасти падших, рядом с Куном Ребеем. Он всех великих злодеев держит при себе. Это его свита.
Мои кулаки сжимаются. Тут же появляется злость.
Да кто он такой, чтобы говорить о моем отце гадости?!
— У нас с Тролом была разница в год. В детстве я намного его превосходил. Но после шестнадцати он быстро догнал меня и стал опережать. Я сначала не мог понять, как такое возможно. Я тренировался с утра до ночи. Трол и половины моих тренировок не выдерживал. Оказалось все просто. После шестнадцати ему открылся опыт. Благодаря этому он быстро развивался. Что ни день, Трол обязательно кому-нибудь срубал голову. Вор, насильник или мелкий задира, которому стоит всыпать полсотни плетей и отпустить — все равно. Лишь бы получить опыт. Людей держали, подставляли Тролу, а он рубил. Я так не смог. Ни тогда, ни сейчас. В бою — другое дело. Это правильно. Честно. Но не тогда, когда тебе держат человека, а ты берешь и просто убиваешь. Это палачество. Но он и добрых дел сделал не мало. Ему есть, что положить на весы репутации в противовес совершенному злу. Однако убийство считается слишком тяжким проступком. Оно ложится на весы с особой тяжестью. Даниэль тоже пошел по его стопам. Рубил головы только в путь. Конечно не так как Трол, но все равно, тоже много. Алан рубить головы не любил. Ему противна кровь. Он старался убивать магией. Мне нравилось в Алане, что это занятие ему не по душе. Постоянно от него отлынивал. Тролу приходилось его заставлять брать опыт. В итоге он плюнул и окончательно от него отстал.