Стремянка в небо
Шрифт:
Газ, всего лишь газ. Газ, испускаемый минералами. А он-то дурак испугался. Он вспомнил ужас, охвативший его на погосте, и поежился. Затем ему стало обидно. Обида мешалась с разочарованием и каким-то чувством, понять которое Петя не мог. Наверное, дело было в том, что в свои тридцать восемь Петя верил в чудеса. Объяснение лишало его чуда, пусть даже такого пугающего.
– Стыдно верить в сказки, - качал головой старик.
– Ладно, был бы ты каким-нибудь гуманитарием, прости господи. А то ведь математический почти закончил.
Тут он преувеличивал. Петя сбежал
– Глупости вы говорите, - обижено произнес Петя. Ему хотелось спорить, но аргументов не находилось.
– Еще бы болотный газ вспомнили.
– А ты к уфологам загляни, - ехидно предложил Шотик Арменович.
– Как раз их партия у нас в деревне на ночь задержалась. Они тебе много чего расскажут про крушение НЛО, инопланетные цивилизации и затонутие Атлантиды. Заодно сводишь их на кладбище дым посмотреть.
Помимо насмешки Петя усмотрел в предложении старика и рациональное зерно. Правда, озвучивать свое одобрение предусмотрительно не стал. Разговор перестал клеится. Они выпили еще пару рюмок, вяло пообсуждали, как наши опозорились на Олимпиаде, и Петя поспешил откланяться.
Ему необходимо пообщаться с задержавшимися в деревне уфологами.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
К тому времени, как Петя вышел от Шотика Арменовича, совершенно стемнело. Фонари не горели. Их роль выполняло звездное небо. Сентябрьские звезды, крупные и яркие, висели низко. В их рассеянном свете не было видно ни зги. Петя запрокинул голову и глубоко вздохнул. Воздух пах влажной пылью и увядшей зеленью. Где-то лаяли собаки.
В далеком детстве темнота очаровывала маленького Петю. В ясную погоду он дожидался, пока родители со старшим братом уснут, и мчался за околицу. Там он падал в мокрую от росы траву. Звезды смотрели на него, а он на них. Звезды были величественными, а Петя маленьким, но это не имело никакого значения. Между ними устанавливалась таинственная связь, где понятия "маленький-большой" просто не существовало. Петя был, и были звезды. Они улыбались друг другу и смотрели, смотрели, смотрели... Игра в гляделки приносила свои плоды. Через какое-то время мысли становились похожими на облака. Они медленно плыли по своим делам, нигде не задерживаясь. Затем звездная бездна начинала опускаться. Туда можно было нырнуть и падать среди звезд. Это падение-полет продолжалось бесконечно, но когда маленького Петю выдергивало обратно, вокруг был все тот же темный луг, спящие дома, да кромка ближнего леса.
Став взрослым, Петя перестал бегать за околицу. Может быть, стеснялся своего ребячества? Однако отблеск волшебства остался с ним навсегда. Иногда, когда Петя думал об этом, он представлялся ему огоньком теплого розового света. В самые беспросветные дни тот разгорался особенно ярко.
– Никогда ничего не происходит, - вдруг тоскливо подумал он.
– Хоть тресни. Лучше уж дым из могил, чем так.
Петя представил, как воспримут его рассказ односельчане, и поморщился. Затем поморщился еще раз: после выпитого голова начала наливаться тупой болью. Выкинув непонятно откуда взявшуюся тоску, он зашагал домой.
Дома Петя был спустя пятнадцать минут. Открыв калитку, он моментально прижался спиной к забору. Из темноты на него летело чудовище с горящими зеленью глазами. Прыжок. Он покачнулся, принимая на себя вес мышцатого тела. Теплый слюнявый язык прошелся по его щекам. Раздалось радостное повизгивание.
– Уйди Марс, я устал, - Петя легонько потрепал пса по тяжелой башке и несильно оттолкнул.
Пес вздохнул, укоризненно глянул на хозяина и потрусил в дом. Оттуда мгновенно раздался крик:
– Куда с грязными лапами? Слезай с дивана, ирод!
Петя улыбнулся: мать в своем репертуаре. Сначала балует собаку, подсовывает вкусные кусочки, а потом возмущается его поведением.
По происхождению Марс был немецким овчаром. Взяли его в качестве охранной собаки, и, в принципе, возложенные на него надежды он оправдал. Приземистый, с широченной грудью и слегка треугольной мордой, Марс производил устрашающее впечатление. Если во дворе появлялся чужой, пес медленно выдвигался навстречу, сверля замершего от ужаса бедолагу взглядом. И никто не замечал, что в карих глазах под рыжими бровями горит хулиганский огонек. Овчар всего лишь развлекался.
Еще Марс обожал драки, в которых, кстати сказать, всегда побеждал. Сначала Петя пытался бороться с этой его страстью, но не преуспел и плюнул. Как ни странно, у соседей подобный вывих воспитания вызывал уважение. Они то и дело интересовались, нельзя ли купить от Марса щеночка.
В доме потрясающе пахло щами. Жирными, сваренными на свинине щами, куда не забыли положить в меру лаврового листа и немного перчика. Петя сладострастно потянул носом и, словно сомнамбула, двинулся на кухню, только слюна не свисала.
– Ты чего так рано?
– удивилась мать.
– Чувствую себя плохо, - уже привычно соврал Петя.
– Давление, наверное.
– Но ты отпросился?
– забеспокоилась женщина.
Петя даже обиделся:
– Ты чего, мать? Нет бы спросить, как сынок себя чувствует. Может, я на последнем издыхании домой приполз?
– Наговоришь уж, - женщина замахнулась на него полотенцем.
– Мой руки и садись за стол. Или так плохо, что и есть не будешь?
Последняя фраза была не лишена лукавства, поскольку на кухонном столе уже стояла полная яством тарелка с плавающей сверху заплаткой белейшей сметаны.
– Буду, буду, - успокоил ее Петя.
– Ну вот, а говоришь, на последнем издыхании.
– Вот поем и помру.
– Ешь уж, ворчалка.
– Слыхал, - матери, как всегда, не терпелось поделиться новостями.
– Уфологи у нас заночевали.
Слово "уфологи" она произнесла с явным удовольствием.
– Да?
– Петя старательно работал ложкой. Необходимость расспросов отпала - мать сама выдаст всю необходимую информацию. Чем она сейчас и занималась, не подозревая о мыслях сына.