Стретч - 29 баллов
Шрифт:
Да, кстати. Я не мог уйти еще и потому, что был должен Барту.
История получилась трогательная, если вас трогают истории про банковских менеджеров. Мой — мистер Фрост — был добрый и нестрогий. Его первое письмо сочилось искренним сожалением. Я как открыл счет в оксфордском отделении, так и не удосужился перевести его поближе к дому. Тоном, не допускающим возражений, он «пригласил» меня на консультацию. Явившись, я обнаружил, что банк превратился в филиал «Макдоналдса». Исчезли прежние внушительность и устрашающие замашки. Персонал не прятался от шушеры (пардон, клиентов) за пуленепробиваемыми стеклами,
Фрост прошел по серому стерильному пространству мне навстречу. Он старательно потряс мою руку и «пригласил» меня в комнату для консультаций. Я спросил, что случилось с их офисом.
— Теперь в моде открытая планировка. Мы переходим на низкие структуры.
— Это как? Переезжаете в дачные домики, что ли?
Юмор — военная хитрость Стретча, когда он нервничает.
— Нет-нет. Низкие структуры менеджмента. Сокращаем цепочку подчинения.
Значит, теперь, если кассиру понадобится новая пачка скрепок, ему уже не надо будет стучать в дверь менеджера, транжиря две бесценные секунды менеджерского времени. Я не произнес этого вслух. Низкие структуры явно действовали на Фроста угнетающе.
Комната для консультаций была размером с кабинку туалета. Мы присели за крохотный стол, неуклюже толкая друг друга коленями.
Фросту было на вид лет тридцать пять. У него следующий расклад:
Итого: зарплата 30 тысяч в год с неплохой пенсией; «счастлив в браке»; угасающий интерес к работе; скучный типовой дом без единой книги; «мондео» или «вектра», в худшем случае — «ровер б»; гибкое тельце (в сквош во время обеда играет, что ли?); весь круг знакомых связан с банком (половина очков приходится на коллег по работе); неплохой, но серенький человечек; последний показатель приближается к нулю. Менеджеры банков, в отличие от участковых врачей, а вместе с ними — учителя и полицейские перестали быть «столпами общества» десятки лет назад. Ныне они — рабы сектора услуг, которых замечают, лишь когда они приносят плохие новости: «Вас обокрали, у вашего малыша Джонни — дебилизм, вы — банкрот».
Для обсуждения годилась только сфера
В тот день Фрост был непохож на самого себя. Привычный иронично-снисходительный тон сменился вымученной сверхофициальной учтивостью. Он обращался ко мне, как к восковой кукле.
— Спасибо, что приехали к нам, мистер Стретч. Надеюсь, что наша консультация принесет полезные плоды обеим сторонам и незакрытые вопросы будут решены к обоюдному удовлетворению.
Я
— Вас что, по сценарию говорить заставляют?
Он смутился.
— Э-э… вроде того. Любые консультации по пересмотру порядка ведения счета клиента теперь начинаются с открытого, честного изложения намерений. Это — часть перенацеливания банковской стратегии на нужды клиента.
У меня, наверное, был очень глупый вид.
— Да. На нужды и запросы. Именно. Вечно я забываю про «запросы».
Я спрятал мои подозрения за маской безразличия. Попробуйте при случае — иногда помогает.
— Ага. Понятно. Нельзя ли поподробнее о пересмотре порядка?..
Для овоща, угодившего в суп, я вел себя вызывающе. Фрост порылся в толстой кипе бумаг, которую принес с собой. Неужто сценарий потерял? Может, подсуфлировать?
— Вы, видимо, не читали писем, которые мы вам присылали?
— Ну-у, как же… читал. Но я не помню всех подробностей.
Фрост сдался:
— Ладно. Я заметил, что в среду к исходу рабочего дня на вашем счету наблюдался дебетовый баланс в размере… (эффектная пауза) одной тысячи двухсот двадцати двух фунтов и семнадцати пенсов.
— Так много? Вот черт!
— Я также заметил, что счет не был в плюсе вот уже семь месяцев. За девять лет ваших с нами отношений ваш счет ни разу не находился в плюсе дольше трех недель подряд.
Все, что он говорил, было правдой, но я оказался совершенно не готов к бою, и мне нечем было крыть. В таких ситуациях знания — сила. «Ваши с нами отношения» тоже меня слегка задели. Я прикинулся дурачком:
— Но я не превышаю овердрафт. Как правило.
Фрост взял себя в руки и наконец посмотрел мне в глаза.
— Гм. Как правило. Кстати, банку спустили новые директивы — мы должны гармонизировать стандарты обслуживания счетов и структуру расходования средств среди клиентской базы.
Я одобрительно кивал, стараясь делать вид, что мне интересно слушать про новые директивы.
— В новых директивах говорится, что если клиент не способен должным образом решать задачи по поддержанию кредита, то условия пользования счетом пересматриваются и, в особых обстоятельствах, осуществляется согласованное закрытие счета после возмещения задолженности. Неспособность клиента к выполнению пересмотренных условий в крайних случаях может стать причиной юридических санкций.
Автор этого текста умел отсекать хвост по кусочкам.
— Боюсь, что вы попадаете во вторую категорию, мистер Стретч.
— Не во вторую, а в последнюю. Судя по тексту, категорий больше, чем две.
— Разве?
Фрост в изумлении уставился в стандартный лист бумаги, на котором, очевидно, и была начертана бессмертная проза. У меня мелькнула мысль, что если бы они действительно напутали с количеством категорий, то им пришлось бы угробить несколько тысяч на перепечатку всей документации. Мысль меня утешила, но ненамного.
Фрост поднял глаза. У него был очень утомленный вид. За удушающими кольцами менеджерского новояза я различал порядочного человека, который пытался мне кое-что объяснить. Ему очень не хотелось говорить этого напрямик, но он переборол себя.
— Проще говоря, мистер Стретч, если вы не выплатите долг в течение месяца, мы подадим на вас в суд. Мне очень жаль. — Бедняга был близок к нервному срыву. — Крайний срок — тридцать дней.
— Боже, неужели все так плохо? Не волнуйтесь, это еще не конец света. Я разберусь.