Стретч - 29 баллов
Шрифт:
Мэри повесила трубку, подхватила плетеную сумочку и повернула ко мне прелестное личико.
— Извин-и-и… — Она улыбнулась и неспешно проследовала мимо, на ходу мягко потрепав меня по щеке.
Карамба!
Вот так я и влип.
Меня закружили, задурили голову, захомутали, осмеяли, подкололи, выставили дураком, лишили разума.
Я взял трубку и вдохнул чудесный запах Мэри — миндаль в сахаре пополам с парным хлебом и ароматом свежевыстиранного белья. Я дозвонился до таксопарка и прокричал в трубку: «А вот хер вам, пешком пойду». Следующие пять минут я, как пылесос, втягивал носом воздух из трубки, пока меня не отвлек студент-химик, решивший посреди ночи позвонить «самаритянам» [35] .
35
«Самаритяне» —
После явления богини я шесть недель мучился от любовной лихорадки. Я стал ходить обедать в универ, бесцельно торчал перед столовой, заглядывая через плечи людей, дожидаясь появления Мэри. А дождавшись, топал за ней на уважительно-подобострастном расстоянии, придумывая себе срочные дела в ее части университета.
Во время летней сессии на первом курсе она проводила большую часть дня в библиотеке — в окружении выводка подружек На моем курсе экзаменов не было, но я час за часом просиживал в библиотеке, перебрасываясь шутками с людьми, которых терпеть не мог, и мысленно умоляя ее подойти к нам, чтобы хотя бы рассмотреть ее поближе.
Парня у нее, похоже, не было. Мэри проводила почти все время с другими студентками. Тем не менее стоило какому-нибудь хмырю заговорить с ней во время обеда, как меня бросало в панику, от которой выворачивало кишки. Когда Мэри оказывалась поблизости, у меня отнимался язык, неважно, находилась ли она в двух метрах, забирая почту (только бы не письмо от дальнего возлюбленного, я был готов залезть в ее ячейку и проверить), или шла в пятидесяти метрах впереди, возвращаясь домой с охапкой библиотечных книг.
Мучительнее всего были вечера, когда я, изнемогая, стоял в квадрате ее двора, наблюдая за освещенным окном с задернутыми оранжево-красными занавесками на втором этаже, пока в нем не гас свет.
Я никому не обмолвился ни словом. Попутно я иногда занимался сексом и пьянством с пышнотелой студенткой-географичкой, но дело было не в этом. Просто у меня в голове засела странная мысль, что стоит кому-нибудь рассказать о Мэри, как ее немедленно уведут.
После двухмесячного подражания юному Тристану переход к реальным отношениям произошел на удивление легко. Уже на первом свидании мы целовались, пусть и в антисанитарных условиях. Одна из активисток ее группы устроила гигантскую летнюю вечеринку в парке другого факультета, и Том добыл приглашение через мужской клуб молодых профессионалов. Я притопал туда, совсем не ожидая встретить там Мэри. Мы с Томом еще до прибытия успели набраться «Пиммса» [36] и нанюхаться кокса через свернутые трубкой банкноты у него во дворике.
36
Ликер на основе джина и трав.
К красотам Оксфорда так быстро привыкаешь, что попросту забываешь о них. Как я ни стараюсь придать воспоминаниям топографический колорит, картинка не желает проявляться. Память не сохранила здания из медового камня, рододендроны и вороненые зеркальные пруды, осталось только подпертое ладонями лицо Мэри, лежащей на газоне в окружении десятка незнакомых людей.
У меня отлегло от сердца, когда я заметил, что Мзри сидит рядом с Мадлен Джордж, моей сокурсницей. У нас с Мадлен была дружба на уровне чаепитий с гренками у нее в комнате, то есть почти никакая, хотя на первом курсе я две недели был в нее влюблен. Красавицей ее не назовешь, но, если поднапрячься, можно вручную кончить, думая о ней, — я проверял.
Опустившись на мягкую траву рядом
37
Герой пьесы Д. Осборна «Оглянись во гневе», бунтарь, обличающий мещанско-буржуазные устои.
На дорожке под тентом начались танцы. К этому времени я уже парил на крыльях адреналина и «мозгодера» и, услышав, что поставили «Супремес» или там «Марту и Ванделлас» [38] , пригласил на танец обеих девчонок сразу Такое поведение было абсолютно не в моем духе, но меня понесло. С танцами я покончил давным-давно, но тут закрывал глаза и двигался как в замедленном кино, беззвучно разевая рот, описывая круги руками и скользя на подошвах а-ля Майкл Джексон. В ночном клубе где-нибудь на севере меня бы подняли на смех, но на танцах в Оксфорде, в окружении зубрилок, чудиков, очкариков и зануд, я, блин, был просто Нижинский.
38
Группы 1960—70-х гг., исполнявшие музыку соул.
Время от времени я пытался загнать Мэри в стойло, но Мадлен не позволяла, поддерживая триединство. Когда завели «Аббу», я хотел уйти, но Мэдди заухала как филин при первых звуках «Танцующей королевы», и я решил остаться. Однако от «Аббы» Мэри тошнило побольше меня, за что я зауважал ее еще сильнее. Она крикнула, перекрывая музыку, что хочет посидеть. Мы вышли из-под тента, с меня лил пот, как с боксера после матча. «Лаки Страйк» отзывались укусами в легких, лицо горело огнем. Мэри повернулась ко мне и сказала:
— Вообще-то я не посидеть хочу, а домой.
— Я провожу.
Она прыснула со смеху.
По дороге в наш сектор университета я испытывал все новые мучения. Когда Мэри случайно касалась меня бедром, у меня судорогой сжимало горло, так сильно мне ее хотелось. Мэри всю дорогу мурлыкала какую-то бессвязную мелодию. Мы оба шли, вперив взор в мостовую, что твои монахи-цистерцианцы. Чертова формалистика. Ну почему люди не придумают упрощенный метод, какую-нибудь систему, делающую процесс безболезненным? Провожая Мэри, я составлял в уме карточки, определяющие романтические этапы, через которые не положено перескакивать порядочной девушке:
• Согласиться на танец, но только один.
• Разрешить проводить себя до дома, но не более.
• Позволить себя поцеловать, но только разочек, на пороге дома.
• После поцелуев пригласить на кофе, но, возможно, на кофе, и только.
• Поваляться на постели в одежде.
• A-а, ну ладно…
• Оральный, анальный, на качелях (ненужное зачеркнуть).
Когда мы поравнялись с воротами университета, все эти соображения оказались лишними, потому что Мэри потянулась и первая поцеловала меня в губы. Ароматы миндаля, хлеба и белья смешались с запахом джина, пота и мокрой лужайки, я утонул в них на целых полминуты. Ох, какие это были полминуты!