Стретч - 29 баллов
Шрифт:
— Я в основном комбинирую дерево и металл. Вот хороший пример моей работы.
Билл присел на корточки, поглаживая изогнутый металлический подлокотник одного из шести обеденных кресел. Я не берусь описывать его мебель, но мне она показалась классной. У меня в голове не укладывалось, что человек способен сделать своими руками что-либо столь прекрасное. Непонятно, почему общество не превозносит его до небес как гения. Почему футболисты получают по сорок штук в неделю — понятно, хороших футболистов мало. В стране наберется от силы пять сотен мастеров играть в футбол, который теперь нравится
Билл подошел к столу с деревянной, вроде как из дуба, крышкой и элегантными, вроде как из цинка, ножками (ну не силен я в описаниях, предупреждал ведь).
— Видишь ли, Фрэнк, я считаю, что это — хорошая работа. Я регулярно просматриваю каталоги лондонских магазинов и думаю, что мои вещи не хуже. Но если продавать их здесь, дадут пару сотен, не больше, в Лондоне могут заплатить несколько тысяч.
— Я мало понимаю в мебели, но твоя, мне кажется, просто блеск.
— Если действительно понравилась, могу сделать скидку.
Стол был бесподобен. Он был непохож ни на какие другие столы, которые я видел раньше, однако не настолько причудлив, чтобы прятать его от друзей. Не скучный, но и не стремный. Дальше этого мои эстетические стандарты не шли.
— Сколько стоит?
— Стол? Шестьсот.
— Ой, Билл, я не знаю…
— Пятьсот пятьдесят?
— Ну…
— Почему не купить? Если действительно нравится?
— Билл, я тебе должен кое-что рассказать.
Билл запер мастерскую, и мы вернулись домой.
По дороге я кратко ввел его в курс дела, опуская подробности, в которые и самому не хотелось верить. Он молча слушал. Рассказав свою историю человеку, который не был знаком ни с кем из действующих в ней лиц, я почувствовал настоящее облегчение. Мне даже удалось кое-что приукрасить в свою пользу. Вечер в доме родителей Тома расцветился праведным гневом, Гамлет и Гретхен задвинули в тень Фауста, поливающего грязью Папу Римского, который как театральный прообраз больше подходил к случаю.
Билл не проявлял особого участия, но и не пытался использовать материалы дела в интересах обвинения. Когда мы подошли к двери его дома, он сжал мое плечо:
— Если тебе нужна смена обстановки, можешь оставаться у меня, сколько захочешь.
Не успел он закончить фразу, как я почувствовал себя виноватым. Ведь именно на этот результат я и рассчитывал, жалуясь на непутево проведенное Рождество. Я не оставил Биллу никакого выбора. Надо будет отблагодарить его, как только смогу.
Во время ужина на душной кухне я вспомнил, что Билл в письме говорил о троих детях, но пока я видел только
— Надеюсь, тебе нравится баранина, мы берем мясо у соседа-фермера, баранину мало кто ест в наши дни, но я на ней выросла, и Билл тоже ее любит по воскресеньям, правда, Билл? Кстати, вспомнила: завтра надо будет съездить в магазин, у нас припасы кончаются, и в школе надо с утра быть, Джон готовится к проверке, детей рано придется поднимать, я оставлю их в библиотеке, путь Джоанна заберет Мюррея прямо оттуда, да, правильно, подвезите меня в восемь, если можно, я уверена, что Фрэнк найдет чем заняться…
Билл вновь погрузился в угрюмую задумчивость. Он отправлял еду в рот, не отрывая взгляда от тарелки. Сью с лихвой заполняла все паузы в разговоре. Она поведала, что работает секретаршей в местной начальной школе, и немедленно оседлала, как показали несколько следующих недель, свою главную тему:
— Нам было бы намного легче, будь у нас вторая машина, Билл мог бы приезжать и уезжать, когда ему захочется, я бы могла отвозить Мюррея в Олдеберг, разобравшись с Беном и Дебби. Я говорила с Джоном, он разрешил, я могла бы оставаться подольше, если надо что-нибудь закончить, компенсируя потерянное время, и не приходилось бы злоупотреблять добротой Джоанны. Хотя она не возражает…
— Сью, мы на эту тему, кажется, уже говорили.
— Но когда мне нужно вернуться домой пораньше, сразу вспоминается, разве не так? Потому что неудобно…
— Не так уж неудобно.
— Да. Но и не идеально, иногда кажется, что за пару сотен фунтов мы могли бы…
— Сью. Хватит уже.
Она неохотно замолчала. Я с трудом составлял картину из обрывков. Почему Мюррей не может ходить в ту же школу? Я уловил, что с этим вопросом связаны какие-то затруднения, о которых они могли говорить только окольными путями, и не стал допытываться.
Сью набралась храбрости:
— Видишь ли, Фрэнк, у нас раньше была вторая машина, старенькая «аллегро», я на ней ездила, но в прошлом году ее пришлось продать, у нас было туго с деньгами, и если честно, эта свистопляска так и не закончилась, ну как жить здесь с одной машиной, никуда пешком не дойдешь, автобусы в Хай-Элдер не ходят, да и с какой стати, если они ходили бы, мы бы были единственными пассажирами, да и Мюррея каждый день в Олдеберг невозможно возить, ведь правда? Когда Билл по выходным уезжает на рынок, я здесь с ними одна как на острове…
Билл покачал головой:
— Думаю, Фрэнку это все неинтересно.
Я чувствовал растущую неловкость. Сью, казалось, хотела назначить меня третейским судьей, роль которого я вовсе не собирался на себя брать. Людей нельзя травить сказаниями об исчезнувшей «аллегро», уж больно они грустные. Сколько они могли выручить за машину? Восемьдесят фунтов? Это ж насколько «туго» должно быть с финансами? Я представил себе, как ужасно быть бедным, и не просто бедным, а с тремя детьми, да еще с талантищем, не имеющим экономической ценности. Удивительно, как Билл только не воет волком от горя и злости?