Стриптиз Жар-птицы
Шрифт:
– Хватит! – Альберт вдруг стукнул кулаком по столу. – Мама, я не идиот!
Жозя заморгала:
– Ты о чем?
– Сама знаешь, – загадочно ухмыльнулся Альберт. – Хватит мне папашку в пример ставить. Он далеко не святой!
– Алик! – с негодованием воскликнула Жозя. – Светлая память Матвея Витальевича…
– Скорей уж черная, – хмыкнул сын. – Ты хочешь, чтобы я был похож на папеньку?
– Конечно, – царственно кивнула Жозя.
– Во всех отношениях? – уточнил Альберт.
– Ты о чем, деточка? – стала ласковой
– Хочешь поговорить при Дане? – издевательски осведомился Алик. – Ладно, сын обязан слушать мать. Значит, так. Жанна Бирк, сотрудница Института промышленного птицеводства и животноводства, той самой организации, где папахен начальствовал всю свою сознательную жизнь, имела мужа, Феликса Бирка, диссидента и…
– Дана, – повернулась к невестке свекровь, – пойдем, Алик не желает беседовать о собственных ошибках, вот и переводит стрелку неизвестно куда.
– Если продашь птичку, – вкрадчиво протянул Альберт, – то можешь всю жизнь спокойно лежать на диване!
– Какую птичку? – пожала плечами Жозя.
– Попугая, – ответил Алик.
И тут Дана с возмущением налетела на мужа:
– Зачем ты предлагаешь маме подобное? Она Карлушу из яйца вырастила! Он память о Матвее Витальевиче! Это все равно что с ребенком расстаться! Совесть у тебя есть?
– Я всегда полагал, что основная память об отце – это я, – вздохнул Алик, – а теперь выясняется, что крикливая гадость в клетке важнее сына. Но не о пернатом речь.
– Так о чем? – поразилась Дана.
Но ответа на свой вопрос она не получила. Жозя, закатив глаза, начала медленно опускаться на пол.
– Врача! – заорала Дана, кидаясь к свекрови. – Скорей! Алик, ты убил мать! Ненавижу тебя…
Лида замолкла.
– Неприятно быть свидетелем подобной сцены, – мягко сказала я, – не знаю, куда деваться, если при мне люди принимаются скандалить. Но сейчас я испытываю некоторое недоумение.
Лида передернулась и обхватила себя руками.
– Холодно? – заботливо поинтересовалась я. – Возьми плед и накинь на плечи. Так вот о моем недоумении. Ты чуть раньше сказала, что познакомилась с Аликом уже после того, как супруги разошлись. Правильно?
– Ага, – подтвердила Лида. – Я не уводила Алика из семьи. Я не из тех сволочей, которые в чужом огороде клубнику воруют!
– Тогда откуда же столь доскональная информация о семейном скандале? – восхитилась я. – Создается впечатление, что ты лично присутствовала при том разговоре.
Мадам Колоскова номер два покраснела:
– Мне мама рассказала.
– Жозя? Вы же с ней не общаетесь!
– Не свекровь, – уточнила Лида, – моя собственная мать.
– А она от кого про скандал узнала?
Лида снова передернула плечами, затем сняла с постели шерстяной плед и завернулась в него, устроившись на кровати.
– Мама была у Колосковых домработницей – три раза в неделю приходила убирать, готовить, стирать. Жозя с Даной лишь прикидывались
– Ясненько, – кивнула я. – Значит, поломойка подслушивала, а потом, вернувшись домой, обсасывала с дочкой чужую жизнь. Увлекательное занятие!
– А вот и нет! – возмутилась Лида. – Мамуля жалела Алика. Замечательный человек, интеллигентный, писатель! Не то что мой отец, пьяница-слесарь. Альберт, говорила мама, непременно пробьется, ему пока просто не везет. Современные читатели идиоты, им подавай Смолякову да Арину Виолову. Непотребные книжонки выпускают огромными тиражами, а ихние авторши деньги мешками гребут. Но время все расставит по своим местам, через триста лет будут изучать философско-романтическо-психологические труды Альберта Колоскова, а не мусор Виоловой.
– Думаю, последние пассажи являются цитатой из речей твоего супруга, – мирно констатировала я. – Приятно, что он знаком с моим творчеством, и резко отрицательная оценка его меня абсолютно не обижает. Каждый имеет право на собственное мнение. Кстати, я забыла представиться: давняя подруга Даны, автор детективных романов Арина Виолова, в миру Виола Тараканова.
Лида вздрогнула и прижала ладони к щекам.
– Извини… – прошептала она.
– Думаю, прощения за нарушение границ частной собственности тебе следует просить не у меня.
– Я о книгах. Не читала их… и Алик тоже. Он… у мужа нет времени на чтение чужих произведений… – начала оправдываться Лида.
– Ну да, чукча не читатель, чукча – писатель, – не выдержала я взятый было слащавый тон.
– Что?
– Ничего, вспомнила бородатый анекдот. Кстати, жене писателя не пристало употреблять замечательное словечко «ихние», – мстительно ответила я, – а то можно остаться в памяти потомков в качестве малообразованной супруги гения. Конечно, это лучше, чем Ксантиппа, [9] но тоже не ахти!
9
Ксантиппа – жена философа Сократа, прославилась редкостной вздорностью и грубостью. Ее имя стало нарицательным для плохо воспитанной женщины. (Прим. автора.)
– Ксантиппа? Это кто? – занервничала Лида.
– Неважно, одна дама весьма вздорного характера, к теме нашей беседы ни малейшего отношения не имеет, – отмахнулась я. – Насколько понимаю, ситуация в свое время сложилась так: Дана и Жозя уехали от Алика, а твоя мать… Кстати, как ее зовут?
– Клавдия Андреевна, – нехотя сообщила Лида.
– Ага, отлично. Значит, Клавдия Андреевна увидела, что Алик остался один, и быстренько подсунула ему свою дочь!
– Нет! Я пришла помочь маме мыть окна, и Альберт в меня сразу влюбился!