Строматы. 1-7 Том

Александрийский Климент

(3) Философ любит истину и становится ее другом. Начиная с положения слуги, он через любовь возвышается до положения истинного друга. (4) Удивление называет началом всякого дела Платон в Теэтете.²⁷³ И Матфей в своих Преданиях²⁷⁴ говорит: «Дивитесь тому, что перед вами», считая, что удивле­ние это есть первая ступень к знанию того, что находится за его пределами. (5) Вот почему и в Евангелии от Евреев²⁷⁵ написано: «Способный к удивлению воцарится, а воцарившийся достигнет успокоения».

(6) Не сведущий в науках, до тех пор пока он остается неграмотным, не сможет стать философом. Ведь он не имеет представления о мудрости, а философия есть страсть к истинно сущему и исследованиям, которые ведут к нему. (7) И даже если в результате упражнений эти люди приобрели навык к добру, им все равно еще предстоит понять, как применять свой навык на деле и для чего он может быть полезен в соответствии с принципом уподобления Богу²⁷⁶ (я имею в виду Бога Спасителя),

служа Богу универсума через его первосвященное Слово, которое позволяет нам понять, что является воистину благородным и справедливым. Благочестие […] есть практика следования Богу.

X. О христианском философе

(46, 1) Три отличительные черты свойственны нашему философу. Во-первых, он стремится к созерцанию, во-вторых, он исполняет заповеди и, в-третьих, он занимается воспитанием добродетельных мужей. Соединение трех этих качеств в одном лице присуще истинному гностику. Но если ему недостает хотя бы одного из трех этих качеств, то его гностическое состояние несовершенно. (2) Превосходно говорит на этот счет Писание: «И сказал Господь к Моисею, говоря: объяви сынам Израилевым и ска­жешь: Я Господь Бог ваш. (3) По обычаям земли Египетской, в кото­рой вы жили, не делайте, и по нравам земли Ханаанской, куда Я веду вас, не ходите. (4) Мои уставы исполнять будете и повеления Мои хранить, чтобы ходить в них. Я — Господь Бог ваш. (5) И со­блюдете все повеления Мои и исполните их. Исполнивший их че­ловек жив будет в них. Я — Господь Бог ваш.» (Lev. 18:1—5)

(47, 1) Вне зависимости от того, символизируют ли Египет и Ханаанская земля мирские заблуждения или же душевные страсти и пороки, божественное слово ясно от­крывает нам, чего следует избегать, а к чему напротив надлежит стремиться, поскольку принадлежит это скорее Богу, нежели миру. (2) Слова же: «Исполнивший их человек жив будет в них», — относятся как к вразумлению евреев, так и их соседей, то есть нас, и усовершению нашей жизни, которая, при условии дисциплины и совершенствования, означает жизнь как для них, так и для нас. (3) «И мертвые по прегре­шениям оживотворены Христом»²⁷⁷ через завет, нам данный. (4) Писание не случайно неоднократно повторяет слова: «Я Гос­подь Бог ваш.» Оно призывает нас обратиться, учит следовать Богу и заповедям, им данным. В нем содержится напоминание о необходимости искать Бога и, насколько возможно, стремиться познать его. В этом состоит величайшее созерцание, мистериальная практика (h(e)poptikh») и подлинная наука, уже неопровержимая доводами разума. В этом состоит гносис, единственное знание достойное мудрости, которое никоим образом неотделимо от праведного действия.

XI. Об убедительности веры

(48, 1) Знание мнящих себя мудрыми, будь то эллинские философы или еретики-варвары, согласно апостолу, «надмевает» (1Кор. 8:1.). Однако существует и достоверное знание. Таково научное доказательное знание, присущее традиции истинной философии. Мы должны признать разумным то знание, которое ищет доказательств сомнительному в несомненном и неоспоримом. (2) Вера же двояка: одна опирается на знание, другая — на мнение. Поэтому ничто не мешает нам и доказательства также разделять на два вида: на доказательства, основанные на знании и на мнении. Поэтому употребляются два различных термина: знание (gnw­si») и предварительное знание, прогноз (prognwsi»), при этом первый род знания является полным по своей природе, другой же неполным и эллиптическим. (3) Есть ли у вас основания сомневаться в том, что приводимые нами доказательства сами по себе ведут к истине, при условии, что они заимствуются нами из Священных Писаний и «богопреподанной», по апостолу, мудрости²⁷⁸? (4) Уразу­мение же нами этой мудрости достигается послушанием заповедям Божиим, то есть в силу веры в Бога. И вера эта является боже­ственной мощью, которая имеет силу истины.

(49, 1) Все это находит подтверждение в Писании: «Если имеете веру как зерно горчичное, будете горы переставлять.»²⁷⁹ И еще: «По вере твоей да будет тебе».²⁸⁰ Один по силе своей веры оказался исцеленным, другой, уже умерший, ока­зался воскрешенным по силе веры того, кто поверил в его воскреше­ние. (Лк. 18:42.) (2) Доказательство, основанное на мнении, достигается риторическими доводами или же диалектическими силлогизмами. (3) Доказательство же, которое мы выше назвали научным, прививает веру через ссылки на Священное Писание, через раскрытие и разъясне­ние его людям, жаждущим знания. И это есть истинное знание. (4) Если аргумент, посредством которого доказывается что-либо, при­знается истинным на том основании, что он подтверждается Богом и пророчествами, то, как нетрудно заключить, и выводы, полученные на его основании, будут истинными. В этом смысле откровенное знание, гносис, также основано на истинном выводе.

(50, 1) Когда Моисею²⁸¹ повелевается на память о божественной и небес­ной пище сохранять ее в золотом сосуде и считать это напоминание священным, то говорится: «Гомор был десятой частью трех мер.» (Исх. 16:33.) Через это обозначается, что в нас самих есть три меры, три способности суждения: ощущение для восприятия предметов веще­ственных, рассудок для постижения смысла имен и высказываний, и разум для знания вещей умопостигаемых. (2) Гностик поэтому должен

в равной мере воздерживаться как от грехов словесных, так и от греховных помыслов, чувств и дел. Он услышал, что «глядящий с вожделением прелюбодейство­вал» (Мф. 5:28.), и проникся смыслом высказывания: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.» (Мф. 5:8.). «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека, ибо из сердца исходят злые помыслы.»²⁸² (3) Вот, полагаю я, подлинно божественная мера, истинная и верная, которой может быть измерено все подлежащее измерению; вот мера, объемлющая всю десятерицу со­ставных частей человека, которые в главных чертах обозначены выше как три меры. (4) Десять же частей человеческого существа таковы: тело, душа, пять чувств, дар слова, производительная сила и мыслительная или духовная способность, как бы ее не называли.

(51, 1) Но оставив в стороне все остальные части, сосредоточимся на разуме. Точно так же, перестанем заботиться и о девяти составных частях мира, среди которых называют четыре стихии, которые представляют собой нечто единое, ибо находятся в смешанном виде в каждом данном месте, семь блуждающих планет и, наконец, сферу неподвижных звезд. Оставив их все, обратимся к почитанию числа наиболее совершенного, к десятой части, которая представляет собой знание Бога, устремившись таким образом от творения к самому творцу. (2) Поэтому и посвящалась Богу ежедневно десятая часть эфы и десятая часть всех жертв. Поэтому и празднество Пасхи, знаменующее отречение всех от страстей и чувственных влечений, начинается на десятый день.²⁸³ (3) Так гностик укореняет свое знание в вере. Мнящие же себя мудрыми остаются к истинным учениям невосприимчивыми, сознательно игнорируя истину. (4) Поэтому справедливо написано: «И ушел Каин от лица Бога и поселился в земле Наид, против Эдема.» (Быт. 4:16.) Наид же значит «смута», а Эдем — «отрада». (5) Вера, знание и мир составляют отраду, которой ли­шается изгоняемый за непослушание. Мнящий себя мудрым не желает прислушаться к Божественным заповедям; как и всякий самоучка, он надменен, охотно отдается течению волн, с высот извечного знания нисходя до вещей преходящих и пустых. (6) Недаром говорится, что «не владеющие собой, опадают, как листья.» (Притч. 11:14.) Поэтому и на­зывают кормчим души рассудительность, которая, будучи правящей ее силой, есть начало устойчивое и руководящее. К неизменному приводит то, что само не подвержено коле­баниям.

(52, 1) Так «Авраам стоял перед Господом и, приблизившись, ска­зал» (Быт. 18:22—23); и Моисею говорится: «Ты же здесь встань со Мною.» (Deut. 5:31.) (2) На этом основании последователи Симона воображают, что их поклонение Стоящему (tw­? e(stw­ti) свидетельству­ет о непоколебимости их учения.²⁸⁴

(3) Итак, вера и знание истины по мере своего проникновения в предавшуюся им душу дают ей согласие с собой и равенство себе. (4) Ложное же знание неизбежно соединено с метанием от одного к другому, уклонением и отступлением, тогда как знание истинное дает душе тишину, покой и мир. (5) И подобно тому, как надменность и самомнение испортили философию, так и ложное знание, хотя и прикрывается тем же именем, портит истинное знание. Об этом-то ложном знании и пишет апостол: «О Тимофей, храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустос­ловия и возражений, исходящих от лжеименного гносиса, предавшись которому некоторые уклонились от веры.»²⁸⁵ (6) Именно потому, что слова эти изобличают еретиков, многие из них не признают Послания к Тимофею подлинными. (7) Итак, если Господь есть истина (Io. 14:6.) и мудрость и сила Божия²⁸⁶, чем он в действительности и является, то отсюда явствует, что познавший его самого и, при его посредстве, его Отца, есть истинный гностик. Он понимает смысл сказанного: «Уста праведных ведают высокое.» (Притч. 10:21.)

XII. О двойственности веры

(52, 1) Вера, подобно времени, двойственна; поэтому можно выделить и два рода добродетелей. Воспоминание обращено в прошедшее, надежда же смотрит в будущее. Мы верим в то, что прошедшее действительно существовало, равно как и в то, что будущее нам предстоит. Кроме того, мы проявляем свою любовь именно потому, что под влиянием веры мы непо­колебимо убеждены в том, что прошедшее было именно таким, как пе­редано нам; питая надежду, мы ожидаем известного течения собы­тий, еще не совершившихся. (2) Истинный гностик ко всему относится с любовью, зная, что существует один Бог. «И вот, все, что Бог сотво­рил, весьма хорошо» (Быт. 1:31.); он знает это и исполнен удивления. Благочестие прибавляет ему «долготы жизни», и «страх Господень при­лагает дни»²⁸⁷. (3) Дни наши на этой земле хоть и оканчиваются смертью, однако же составляют часть жизни, теку­щей в вечность, поэтому и страх становится началом любви; по мере развития он сначала обращается в веру, а потом преобразуется в любовь. (4) Но этот страх не походит на страх, внушаемый нам диким зверем, поскольку этот последний соединен с ненавистью (вспомним, что и страх бывает двоякого рода). Этот страх напоминает скорее страх перед отцом, которого я боюсь, но одновременно и люблю. Бояться наказания — значит любить себя; точно так же, бо­яться чем-либо вызвать недовольство отца — значит любить его. (5) Блажен тот, кто верным становится под влиянием любви и страха. Вера является в этом случае силой, ведущей к спасению, мощью, направляющей к вечной жизни.