Стройбат
Шрифт:
— Вредно, — небрежно, по-дедовски кивнул Костя.
— Короче, трояк займи, рассыпухи берем, и вечерком приходи. Телек позырим. «Братья Карамазовы».
Костя с трудом понимал Валерку. Деньги нужны. Денег нет.
— Денег-то, Валер…
— Ну, здрасте, приехали! — Валерка хлопнул себя руками по ляжкам. — Как бухать — есть, как земелю выручить — от винта! Хреновый ты земеля! Я таких в гробу видал!..
Надо бы объяснить, что денег у него с тех пор, как залетел с кренделями глазированными, вообще нет, только
Но как сказать, если язык чуть шевелится, обожженный вчерашним слабо разведенным спиртом? Найдет. Найдет он Валерке трояк. Не ясно где, но найдет. И больше достанет: сколько скажет Валерка, столько он ему и достанет. Потому что даже подумать страшно, как бы он мог служить без земляка на КПП. Вон вчера Валеркин молодой на себе его волок, а ведь всех бухих Валерка сперва сам отоваривает на КПП, а потом сдает на губу.
— Подожди-ка… — Костя потер рукавицей лоб. — Ты здесь будешь?
— А куда я, на хрен, денусь? — обиженно пожал плечами Валерка.
Костя, с трудом соображая, где взять денег, покатил тачку прочь. Другие-то старики с Валеркой вообще не здороваются, западло считают. Им что, Валерка их сам побаивается. У Миши Попова в Городе серьезные друзья по наркоте, с ним все учтивы. У Женьки через комендатуру все зашоколадено. А у него, у Кости?.. Нету у него отмазки! Конечно, когда он с Мишей или с Богданом, никто не залупнется. А когда один?..
«О чем, козел, думаю? — усмехнулся про себя Костя. — Какая отмазка, зачем отмазка?! Послезавтра в Москве гудеть буду!»
— Слышь, земеля! Тогда уж пятерик бери для ровного счета, — по инерции обиженно крикнул Валерка. — Слышь?
— Слышу, — отозвался Костя.
Фиша выпиливал очко. Вернее, пол-очка в одной доске, пол — в другой.
— Фиш, дай трояк до получки, в смысле пятерку, — нахраписто заявил Костя.
Фиша не спешил давать деньги, и Костя понял: атака с ходу не удалась. Сейчас Фиша начнет нудить. Костя сел на доски и полез за сигаретами.
Фиша не нудил. Фиша аккуратно выпиливал полукруг в доске по красной карандашной линии. Перед шмыгающими вверх-вниз зубьями пилы на линии нарастал холмик опилок.
«Сейчас с чиры съедет!..»
Костя, не поднимаясь с досок, изо всей силы дунул на Фишину работу. Фиша дернул головой вверх и стал остервенело тереть запорошенные опилками глаза.
— Извини, — виновато сказал Костя.
Пилил Фиша точно по линии. Он молча взглянул на Костю, как на убогого, ерзнул пилой еще пару раз и, аккуратно придерживая снизу, принял выпавшее полукружье.
— Дай трояк, — сбавил Костя.
— Получка, Костя, была вчера, — сказал Фиша. — У тебя получки вчера не было. И тебя не было. Ты вино пил. С Богданом.
— Ну и что теперь? — устало сказал Костя. — Застрелиться?
— Не пей вина…
— Гертруда, — усмехнулся Костя, — дай денег, чего ты жмешься?
— А ты помнишь, сколько мне должен? — склонив голову на плечо, со справедливой укоризной спросил Фиша. Точно так вот Костю допекала дома мать.
— Много, Фиша, много, — закивал Костя. — Все отдам. Все. Бабки огребем в субботу…
— Я тебе дам еще раз денег, если ты мне пообещаешь, что ты берешь у меня деньги не на вино. Разве ты не понимаешь! — Фиша возвысил свой обычный монотонный голос и соответственно воздел руки к небесам. — Ты можешь стать горчайшим пьяницей! Как все! Как Нуцо!
— Чего? — Из ямы показалась улыбающаяся небритая морда цыгана. — Оставь курнуть!
Костя протянул ему бычок.
— Фишка денег не дает.
Нуцо, обжигая пальцы, досасывал окурок.
— Дай Косте денег. И мне дай.
— Тебе — таблетку! — отрезал Фиша, и Костя понял, что ему Фиша денег даст.
— А чего вы, собственно, не пашете? — нахмурился Костя. Надо было добавить что-нибудь поосновательнее. И Костя выпалил не совсем свое, но в настоящий момент подходящее: — Приборзели?!
— Лопатой больше не берет, — сказал Нуцо. — Клин нужен. И кувалдометр.
— Что ж вы, гады, сразу не сказали? — Костя даже застонал. Переться теперь в кузницу, клянчить клин, кувалду… От одной мысли мозги скручивались. Костя страдальчески поморщился, поднял глаза на Фишу. — Пятерку дашь?
— Дам, — торжественно объявил Фиша. — Иди за клином.
Костя тяжело поднялся с досок.
— Пойдем, — сказал он Нуцо. — Сам все попрешь. Я — дед. Понял?
* * *
Когда вернулись с инструментами, Фиша читал книгу.
— На, — строго сказал Костя. Нуцо синхронно его словам скинул с плеча на землю клин на приваренной арматурине и кувалду. — Пашите, гады… Фиш, ну?.. — Костя протянул руку.
— Ты мне подиктуешь сегодня? — с ударением на последнем слове спросил Фиша, не спеша расстегивая пуговицу на коленном кармане.
Костя молча следил за второй пуговицей, которая оставалась нетронутой.
— Часочек, — уточнил Фиша и протянул Нуцо завернутую в бумажку таблетку.
— Нуцо! — чуть не плача простонал Костя. — Он смерти моей жаждет. Меня блевать волокет, а он — «подиктуй»!..
— Дай Косте денег, — вступился Нуцо. — Дай!
— Хорошо, — сказал Фиша. — Вот мы позанимаемся, потом я тебе дам денег.
— Слушай меня, Фишель, — сказал Костя, дыша в лицо Ицковичу перегаром, который Богдан называл перегноем.
— Учти, Ицкович, вас, всю вашу масть, вот именно за это в народе не любят. Вот таким своим… некорректным поведением ты возбуждаешь в нашем народе антисемитизм. Я правильно говорю, Нуцо?