Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972-1977
Шрифт:

Достаточно сказать, что «Трудно быть богом» и «Попытка к бегству» были задуманы как вещи фабульного, чисто развлекательного характера, и для нас стало почти неожиданностью, что в ходе работы над ними возникли такие трагические фигуры, как Саул или Румата.

Иногда изменение плана вытекает из неудовлетворенности сюжетом. Например, в «Пикнике на обочине» четвертая глава показалась нам пресной, не хватало какого-то завершающего штриха. И тогда мы подбросили Рэдрику Шухарту золотой шар — Машину Желаний.

В. ЗУЕВ. Итак — скелет произведения готов…

A. СТРУГАЦКИЙ. Мы разъезжаемся, и уже в переписке выясняем, так сказать, частности.

B. ЗУЕВ. Что в своей работе ставите Вы во главу угла?

A. СТРУГАЦКИЙ. Мы не представляем себе романа или повести без острого сюжета, но для нас крайне важна

мировоззренческая сторона медали — нравственная, философская. «Страну багровых туч» мы писали не как фантастический роман — мы старались поставить человека в такие ситуации, где наиболее ярко выявляется его характер, его душевные качества, хотели показать, как бы конкретный человек повел себя в таких условиях. Но очень скоро мы поняли, что литература не на этом держится. Мы принялись ставить проблему так, чтобы герой с заданным характером, с определенной линией поведения решал ее через сюжет. Мы верим во всемогущий разум человека, поэтому нас интересует не то, что разъединяет людей, а то, что их сближает. Мысль о стирании граней между нациями нам очень подходит. Нас интересуют различия классовые, мировоззренческие, различия судеб. Отсюда — самая современная проблематика наших вещей.

B. ЗУЕВ. Сейчас все чаще раздаются голоса в пользу того, что за коллективным творчеством — будущее. Что скажете по этому поводу Вы, Аркадий Натанович, тем более что два писателя — это уже маленький коллектив?

A. СТРУГАЦКИЙ. Нам кажется, что бригадным методом нельзя создать что-либо приличное в искусстве. Исключение — кино. Ценность творчества в его индивидуальности. О нас же по отдельности говорить нельзя: Аркадий и Борис Стругацкие — это один писатель. То, что происходит в наших головах, происходит, очевидно, в индивидуальном мозгу одного писателя. У нас никогда не возникает расхождений по поводу сюжета, линии поведения героя и проблематики произведения. Бывает, кое-что, — например: расквасили герою нос или нет, — мы решаем жеребьевкой, но это — частности, потому что так или иначе, а героя побили. Как правило, мы совершенно не знаем, хорошо или плохо написали, но, даже если вещь хвалят, особой гордости мы, в общем-то, не испытываем. Это, наверное, естественно — знать, что лучшая книга еще не написана.

B. ЗУЕВ. А все-таки: что из созданного братьями Стругацкими больше всего нравится лично Вам?

A. СТРУГАЦКИЙ. В языковом отношении лучше всего «Второе нашествие марсиан», хорошо сделаны «Гадкие лебеди» и «Улитка на склоне».

B. ЗУЕВ. В нашей стране большинство любителей фантастики отдают предпочтение зарубежным писателям. Вы свободно владеете по меньшей мере двумя иностранными языками и, наверное, составили более полное представление о предмете?

А. СТРУГАЦКИЙ. Я пересчитаю западных фантастов по пальцам одной руки: Брэдбери, Лем, Воннегут вот выскочил сейчас. Азимов слишком суетлив. Саймак пишет одно и то же, скучно и многословно. Шекли просто талантливый шалун, мастер ситуации, парадокса. Мне кажется, он относится к своей работе в литературе не очень-то серьезно. В чем главная беда и советской и западной фантастики? Фантасты никак не могут овладеть языком. Языковая сторона проходит мимо фантастических произведений. Другой существенный недостаток фантастики — недостоверность ситуации, беспочвенная фантастичность. Фантастику часто ругают; однако те, кто огульно оставляет фантастику за бортом большой литературы, не правы, ибо современную проблематику невозможно раскрыть только средствами реалистической художественной литературы в чистом виде: даже обратившийся к глобальной проблематике Толстой вынужден был прибегнуть к публицистике (я имею в виду заключительную часть «Войны и мира»). Всю «Войну и мир» я перечитываю ежегодно, а заключительную часть — дважды в год.

В. ЗУЕВ. Я, наверное, не ошибусь, если сформулирую Ваше отношение к западным фантастам так: их книги, в большинстве своем, страдают излишней развлекательностью и заслуживают отнесения их к легкому жанру.

A. СТРУГАЦКИЙ. Ну, не совсем так, конечно. Есть же Брэдбери, Лем, Кобо Абэ, наконец. Но всех остальных я бы скопом отдал за «Мастера и Маргариту».

B. ЗУЕВ. Но ведь Булгакова никогда не относили к представителям этого жанра…

А. СТРУГАЦКИЙ. Тогда давайте разберемся, что такое фантастика.

Теоретически существует только

одна гипотеза о сущности фантастики, которая представляется мне наиболее верной. Она принадлежит Рафаилу Нудельману, кандидату филологических и педагогических наук, как это часто бывает, неспециалисту. Он очень четко показал, что современная фантастика есть литература о столкновении человека вчерашней психологии с миром завтрашним, который он творит сегодня[111]. Можно тол111 Надо сказать, что Рафаил Ильич не припоминает своего авторства этой дефиниции. Зато в давней, еще 1965-го года, рецензии АНа на рукопись Георгия Гуревича «Карта Страны Фантазий» имеется фраза: «Человек по своему воспитанию и своим представлениям во многом принадлежит прошлому, между тем именно он, вчерашний человек, своими руками создает — сегодня — завтрашний мир. (Я не сложно объясняю?)». Вероятно, это определение ковать шире: фантастика есть литература о столкновении могущественного разума с устаревшей психологией. Обе темы в «Мастере и Маргарите» пронизаны этим: столкновение могучей морали Га-Ноцри со вчерашней психологией Пилата; столкновение забитой психологии Маргариты и Мастера со сверхразумом дьявола. То же относится и к «Солярису». Люди, работающие на станции, — тоже люди вчерашние. Что гарантирует человеку сохранность, цельность личности на станции Соляриса? Лем уверяет: только длительная, кропотливая подготовка к жестоким чудесам космоса. Тарковский утверждает обратное: верность принципам старой человеческой морали, душевная чистота. Правы оба, а может быть, не прав ни один. Это проблема сегодняшнего дня. Я просто не вижу путей для отражения ее в литературе средствами реализма. Вернее, есть только один путь — реализм должен открыть ворота и впустить в себя фантастику, должен признать ее своей составной частью. Вообще, как уже не раз говорилось, речь идет только о терминологии. Мы считаем, что, чем скорее приучим к этому читающую публику, тем лучше. Фантастика должна стряхнуть с себя шелуху несерьезности, тем более что вся литература начиналась именно с фантастики: мифы, легенды, сказочные предания.

В. ЗУЕВ. Кроме того, история литературы знает и вполне «нормальных» классиков, работавших в этой области: Мор и Кампанелла, немецкие романтики, Бальзак и Готье, Гоголь и Достоевский у нас, Акутагава в Японии… Впрочем, Вы правы, тут, очевидно, следует вести разговор лишь о степени талантливости автора.

фантастики — самого АНа.

A. СТРУГАЦКИЙ. Степень талантливости определяет время. Только писатели, намного обогнавшие его, имеют право называться великими, такие, как Пушкин, Лермонтов, Гоголь, во Франции — Стендаль и Мериме. Совершенно очевидно, что к великим прозаикам можно отнести и Булгакова — он выдержал испытание временем.

B. ЗУЕВ. Вы предупредили мой вопрос. Но читающая публика (по Вашему выражению) знает Вас и как талантливого переводчика с японского. Пока Вы ни слова не сказали о работе над переводами.

А. СТРУГАЦКИЙ. Говорить об этом коротко не хочется: я считаю переводы не менее важным для меня делом, чем оригинальное творчество, — хотя времени уделяю им меньше. Я не знаю, останутся ли произведения Стругацких в литературе, а Санъютей Энтё, Акутагава Рюноске, Абэ Кобо — это уже история литературы.

Мой переводческий багаж, в общем-то, невелик. Я перевел «В стране водяных» и несколько рассказов Акутагавы, единственного писателя, посвятившего все свое творчество одной проблеме — соотношения искусства с жизнью. Его сломало, может быть, именно это. К сожалению, переводы на русский язык этого классика и по сей день оставляют желать лучшего. Совместно с Рахимом я перевел «Луну в тумане» писателя XVIII века Уэда Акинари, роман «Ваш покорный слуга кот» Нацумэ Сосэки.

В. ЗУЕВ …Японского «Гоголя». Кого из ныне живущих японских прозаиков Вы могли бы назвать великим?

A. СТРУГАЦКИЙ. Я знаю там только одного человека, достойного этого титула, — Абэ Кобо. Я перевел его «Четвертый ледниковый период», «Тоталоскоп» и очень странную вещь под названием «Почти как человек», которую так до конца и не понял. Переводить этого писателя — мучительное удовольствие. Я беседовал с ним дважды, и он страшно отбрыкивался от звания фантаста. Но в «Четвертом ледниковом…» он как будто Нудельмана подслушал.

B. ЗУЕВ. В конце подобных бесед, Аркадий Натанович, положено задавать традиционный вопрос о планах и работе…

Поделиться:
Популярные книги

Дракон с подарком

Суббота Светлана
3. Королевская академия Драко
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.62
рейтинг книги
Дракон с подарком

Наследница Драконов

Суббота Светлана
2. Наследница Драконов
Любовные романы:
современные любовные романы
любовно-фантастические романы
6.81
рейтинг книги
Наследница Драконов

Кровь Василиска

Тайниковский
1. Кровь Василиска
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.25
рейтинг книги
Кровь Василиска

Академия

Сай Ярослав
2. Медорфенов
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Академия

Мятежник

Прокофьев Роман Юрьевич
4. Стеллар
Фантастика:
боевая фантастика
7.39
рейтинг книги
Мятежник

Чиновникъ Особых поручений

Кулаков Алексей Иванович
6. Александр Агренев
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Чиновникъ Особых поручений

Чужое наследие

Кораблев Родион
3. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
8.47
рейтинг книги
Чужое наследие

Мастер 7

Чащин Валерий
7. Мастер
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
попаданцы
технофэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 7

Темный Лекарь 2

Токсик Саша
2. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь 2

Восход. Солнцев. Книга IX

Скабер Артемий
9. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга IX

Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор

Марей Соня
1. Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор
Фантастика:
фэнтези
5.50
рейтинг книги
Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор

Кукловод

Злобин Михаил
2. О чем молчат могилы
Фантастика:
боевая фантастика
8.50
рейтинг книги
Кукловод

Бремя империи

Афанасьев Александр
Бремя империи - 1.
Фантастика:
альтернативная история
9.34
рейтинг книги
Бремя империи

Элита элит

Злотников Роман Валерьевич
1. Элита элит
Фантастика:
боевая фантастика
8.93
рейтинг книги
Элита элит