Структура момента
Шрифт:
О том, что никого в Москве не знает, Алик сказал не специально, не желая меня обидеть, конечно, но все равно прозвучало это малоприятно.
– Как некуда пойти?
– Удивление мое получилось довольно искренним.
– А я? Где тебя задержали?
– На Красной площади.
– Где?
– На Красной площади, - повторил Алик.
– Там, где эта церковь с разноцветными куполами, чуть ниже...
– А как ты туда попал?!
– Хотел Царь-пушку посмотреть. Помнишь, в школе проходили?
– И что?
– Оставил там машину и пошел в Кремль. Выхожу - уже лейтенант меня ждет.
– А что за груз у тебя?
– Помидоры.
– Документы в порядке?
– Да.
– Поехали...
Лейтенант, молоденький, с необлетевшим серебристым пушком на щеках, сопротивлялся отчаянно:
– А почему машина приписана к Комитету по физической культуре и спорту, а везет помидоры?
– А какой груз указан в путевом листе?
– Главное, во что бы то ни стало сохранить уверенный и чуть иронический тон.
– Помидоры.
– А маршрут какой?
– Сангачаур Азербайджанской ССР - Ростов-на-Дону - Москва.
– Что же вам еще надо? Все, как написано, - и груз, и маршрут.
– А почему машина стоит в неположенном месте?
– Вот это другое дело, - небольшие уступки противнику расслабляют его, тут вы совершенно правы.
– А вежливая и чуть снисходительная усмешка вселяет в него сомнение в собственных возможностях.
– Но это уже другой вопрос. А нам надо закончить с первым. Значит, документы у товарища в порядке - путевой лист, накладная и т.д.?
– Вроде так...
– лейтенант уже в который раз уставился в стершиеся на сгибах бумаги Алика и неуверенно зашевелил губами.
– А что машина приписана к Спорткомитету, пусть вас не смущает. В Сангачауре находится гребная база.
– Так он же не грибы везет.
– Не грибная база, а гребная. От слова "гребля". И в начале лета машины этой базы, как и других учреждений города, мобилизуются на перевозку овощей. И товарищ приехал в Москву, чтобы ваша семья в июне месяце имела к столу свежие помидоры. Вам что, это не нравится? Вы против свежих помидоров?
Лейтенант оторвался от своих бумаг и перевел взгляд на лацкан пиджака, все еще накинутого на мои плечи.
– Это что за медаль?
– спросил он уже почти дружелюбно, давая понять, что официальная часть беседы близится к концу.
– Какая?
– Тут только я заметил медаль, прицепленную к пиджаку.
– Черт... забыл снять...
– От мысли, что мог сдать пиджак в чистку, не сняв медали, прошиб пот.
– Извините.
– Лейтенант протянул руку и, перевернув двумя пальцами круглую позолоченную медаль, зашевелил губами.
– Государственная премия СССР. Последние четыре буквы он произнес громко и невольно подтянулся.
– Штрафовать будем или дырку колоть?
– обратился он к Алику уже совсем по-свойски.
Сошлись на штрафе; лейтенант долго выписывал квитанцию, от который Алик тщетно пытался отказаться...
Разумней всего было, конечно, пристроить его в гостиницу или Дом колхозника, - в общем, туда, где остановились его попутчики, не один же он приехал в Москву с грузом... Посидеть, поговорить с ним очень хотелось, но жить он вполне мог бы со своими ребятами.
– Ну, а теперь едем ко мне!
– решительно сказал я. Мое предложение обрадовало его больше, чем возвращенные "права", он даже лицом посветлел.
– А удобно?!
– Что ты городишь?! Конечно, удобно!
– Я укоризненно покачал головой.
– Я с удовольствием... Спасибо... Но надо же груз отвезти. Ребята беспокоиться будут.
– А сколько вас?
– Четверо.
Друзья его наверняка уже устроились в гостиницу, и, по всем соображениям, с ними ему было бы неплохо.
– И учти, жить ты будешь у меня.
– Тон мой отвергал всякие возражения.
– Ну что ты, что ты?!
– испуганно замахал он руками.
– Никаких разговоров! Этого еще не хватало! Огромная квартира пустует, а ты по гостиницам будешь шляться?!
Он просиял, как двоечник, которого вместо школы вдруг повели на цирковое представление... Но вот что с ним делать вечером? Странновато будет, если я потащу его с собой, странновато и никак не объяснимо...
Пока я переодевался, он, ошарашенный и небесно-голубой "Волгой", и разговором с милиционером, и медалью, и размерами квартиры, и стенами ее, обитыми темными дубовыми панелями, и книжными шкафами с бесчисленным количеством книг, делился жизненными планами:
– Больше откладывать нельзя. В конце концов, уже сорок скоро. Неудобно даже... У всех дети...
– А она тебе нравится?
Похоже, что Алик задумался об этом впервые.
– Хорошая девушка. Двадцать пять лет, с высшим образованием. Во Дворце у нас работает. А твоя где?
– Отдыхать уехали.
– Без тебя?
– Они здесь, недалеко. На даче.
– Старшему уже сколько? Девять?
– Восемь.
– А младшему?
– Шесть.
– Скоро в школу пойдет. Ты молодец. Профессор уже, наверное?
– Доктор наук.
– Мне говорили... У нас все об этом знают... Ребята тоже хорошо устроились, но ты...
– Алик не нашел слов, чтобы выразить одобрение.
– А премию давно получил?!
– Года два. Тема закрытая была, поэтому в газетах не писали.
– У тебя голова всегда отлично работала.
– Не поняв, что означает "закрытая тема", Алик огорченно вздохнул, но переспросить постеснялся.
– Ты чего?
– Нет, ничего... Я говорю, неудобно как-то... Может, мне не ходить с тобой?.. Погуляю где-нибудь, пока ты освободишься.
– Опять начинаешь?
– Если бы встреча с Ниной была попозже, то я успел бы пообедать с ним и на сегодня распрощаться, но бросить его так, сразу, буквально через несколько минут после того как вошли в дом, было невозможно. Она мой лучший друг, и все прекрасно поймет. Это Москва, дорогой мой. Здесь люди проще, прямее, без наших восточных сложностей и хитростей...