Струны
Шрифт:
– Я давно все собрал, Эдриен. К нам на крышу прилетели крылята.
– Ну отлично, – вздохнул Эдриен, спустившись по ступенькам и обернувшись к хижине, подняв взгляд и посмотрев на крышу. – Весь мох утепляющий из крыши выклюют, холеры.
– Нет, они еще совсем маленькие.
– А маленькие самые прожорливые. Прямо как ты.
Мальчишка смутился, но спорить не стал. Он постоянно хотел есть, потому что у него был ростовой скачок.
– Прогнал ты их хотя бы?
– Прогнал. Но чем они плохи?
– Крыланы могут привлечь внимание, детеныши могут показаться милыми, но они – еда для охотников.
Дуглас вздохнул, порылся в сумке и отдал Эдриенту семена. На плечо того прилетела маленькая свиристель. Старик коротко коснулся ее крыла и кивнул мальчишке на костер.
– Принеси хворост, ночь обещает быть светлой, лучше заночевать здесь.
Мальчишка кивнул и убежал за хижину. Эдриен в это время принес из самой хижины котел, в котором уже была набрана вода. Дуглас самостоятельно развел костер, помог своему наставнику приготовить ужин. Когда уже стемнело, мальчишка держал в руках плошку, полную ароматного бульона, и дул на нее.
– Опять всю гущу сначала съел, паршивец. Говорю тебе, ешь вместе с бульоном, – сказал Эдриен, перебирая семена, которые принес мальчик. Тот виновато улыбнулся и допил суп.
– А ты не боишься, что крыланы прилетят на огонь? Раз ты хотел, чтобы я их прогнал.
– А ты не прогнал?
– Прогнал!
– Не боюсь, Дуглас. Я никогда не боюсь.
– Почему?
– Я уже видел смерть. И пообещал своему старому другу, что проведу твою душу.
– Душу?..
Мальчишка немного удивленно смотрел на Эдриена. Он обожал своего наставника, тот заменил ему отца. Дуглас в принципе больше никого не знал. Не видел другого мира. Других миров. Но Эдриен, живший в нескольких из них, рассказывал ему обо всем. Много, долго, красочно… Правда, иногда мальчишка не мог понять, о чем тот говорил. Эдриен еще не выводил мальчишку к людям, к охотникам, считал, что тот еще был слишком мал для этого, что его душа еще не окрепла.
– Эх, Дуглас… и сгрузили тебя на мою голову. Да, душу. Не только все демоны – падшие ангелы. Некоторые ангелы – бывшие демоны. Все очень запутано, мой мальчик. Со временем ты поймешь, что именно должен делать на благо. Он так этого хотел. Чтобы хотя бы ты сделал правильный выбор.
– Кто «он»?
– Мой друг.
– А ты мне его покажешь?
Эдриен глухо рассмеялся. Глухо – и очень грустно. Дуглас расстроился, сам перестал улыбаться. Иногда на него отчего-то накатывала жалость к своему наставнику.
– Нет, Дуглас, не покажу. Это невозможно. Если он захочет, он тебя найдет, но не жди этого. Он не захочет.
– Он мой отец?
– А что же, я тебе в отцы уже не гожусь?
Дуглас быстро встал, стремительно прошел к Эдриену и сел возле него, обняв. Тот устало улыбнулся и обнял его одной рукой. Такие редкие моменты, когда строгий старик оттаивал, были для мальчишки бесценными.
– Не подлизывайся, маленькая холера, ты снова часть семян недозревших собрал.
– Зато много…
Они ложились спать под открытым небом, Эдриен уложил мальчишку на шкуру какого-то зверя и укрыл теплой тканью. Он пытался закалять Дугласа, и тот прекрасно с этим справлялся. Только усыпал не сразу. Вот и в этот раз – Эдриена удержали за рукав.
– Расскажи про людей. Только правду, пожалуйста. Ты рассказывал столько хорошего… но ведь зачем-то ты хочешь, чтобы я ушел к ним сражаться.
– Не сражаться, Дуглас. Сражаться не нужно. Нужно оберегать.
– Все равно.
Эдриен давно разучился держать мальчишку в ежовых рукавицах. Его душа размякла, он не мог отказывать этому взгляду. Дуглас был довольно щуплым, некрепким на вид ребенком. Еще и поэтому Эдриену было непросто рассказывать то, о чем просил рассказывать мальчишка. Но он знал, что рассказывать придется.
– Я говорил тебе о них столько хорошего, но каждый раз предупреждал: у людей бывают как самые благородные порывы, так и самые ужасные импульсы. Однако даже вне этих пиков – они очень странные существа, без крайностей. Они склонны к долгому самоанализу, во всяком случае, лучшие из них. Поэтому некоторым сложно ужиться вместе. У людей принято говорить «мы не сошлись во взглядах», и так сокращать долгие месяцы, возможно, годы грубых взаимных оскорблений, баталий и пустого доказывания своего мнения. Они считают, что их мнение не слышат, в то время как с ним просто не согласны. Глупые существа. Вечно считают, что они созданы для чего-то большего. Это все из-за историй. В них людям врут, что бывают герои, спасающие человечество, бывают рожденные, для которых уготовлена великая судьба. И всегда думают, что это они сами, но никогда не признают этой возможности в других. Их истории вредны. Потому что выбивают из жизни и дают надежду, что впереди что-то великое. Глупые люди. Настроив себе иллюзий, они всерьез расстраиваются, когда эти иллюзии разбиваются о реальность, в которой они живут.
Эдриен поднял взгляд к звёздному небу.
– Меня всегда поражало в них это. Столь поразительная склонность к саморазрушению. Стоит им прозреть – и запускается механизм самоуничтожения, который они так кропотливо создавали, по кирпичику выкладывая вокруг себя стену иллюзий и надежд. Я говорю жестокие вещи, Дуглас. Но ты знаешь, кто я. Я долго жил среди людей. И самыми лучшими из них оказывались самые простые, лишенные претензий. Их мало. Наверное, в век раздутого эго, когда каждый возомнил себя королем – и того меньше. Возможно, тебе посчастливится встретить одного из них. Не отпускай их из своей жизни. В конечном итоге только они бывают искренними и благодарными. Опасайся дураков, возомнивших себя умными. Опасайся умных, считающих всех дураками. Именно они будут пускать по твоей жизни рябь смуты и ненужных интриг. Если же ты хочешь спокойных вод, не тронутых людским злом, то не пускай их в свою гавань. Ведь после от них так сложно будет уйти.
Костер погас, стало прохладнее. Даже в темноте Эдриен видел, как к небу были устремлены два внимательных глаза, полных глубокой осознанности.
– Но если так… почему бы им самим не бороться с теми, кого мне придется истребить? – спросил мальчишка негромко.
– Люди бессильны против демонов. Только мы… только ты сможешь им помочь. Но если они узнают о том, что ты делаешь, они никогда не будут считать тебя героем. Любой герой в мире людей рано или поздно становится изгоем. Потому что действовать во благо в рамках человеческого закона невозможно. И всегда найдутся те, кто решит посадить тебя на цепь, как собаку, и использовать в своих целях. Люди в принципе считают, что всех собак нужно держать на цепи. Больших – чтобы защититься от них. Маленьких – чтобы защитить их от больших.
– То есть… – шепнул Дуглас, – я пока маленький щенок?
– Да, Дуглас. Но ты вырастешь. Только не дай посадить себя на цепь. Люди не должны узнать.
Мальчишка не отреагировал. Эдриен чуть наклонился к нему.
– Ну что?
– Ты ведь не скоро уйдешь?
Старик вздохнул и устало улыбнулся.
– Я уйду, как только перестану быть тебе нужен.
– Ты всегда мне нужен!
– Это не тебе решать. Не нам. Спи, маленькая холера. И так заболтал меня.
Дуглас ничего не ответил. Только укрылся с головой и замер. Эдриен еще какое-то время смотрел на него, вскоре услышав тихое сопение, мальчишка уснул. Старик прислушался и понял, что они уже не одни. Снова вздохнув, он пересел поближе к прогоревшему костру.