Струны
Шрифт:
– Луна, я вернулся! Все в порядке?
Отсутствие ответа уже ему не понравилось. Первым делом он зашел на кухню, но там никого не было, приборы были нетронуты. Ванная также была пуста. Открыта была дверь в спальню, Дуглас немного побледнел и быстро прошел туда. Луна сидела на полу, вокруг нее лежали альбомы, рамки и фотографии, из них вытащенные.
– Что ты делаешь? – Дуглас первый раз повысил при ней голос, но Луна не отреагировала. Мужчина прошел к ней и быстро отнял у нее рамку, которую она пыталась открыть, чтобы вытащить свадебное фото.
– Тебя не учили, что брать чужое без разрешения – плохо? – Дуглас был зол. Он сам не позволял себе прикасаться к этим фотографиям, поэтому неприятно было видеть, как их бесцеремонно бросают на пол. Луна подняла к мужчине взгляд, совершенно спокойный. Потом снова опустила его к фотографиям.
– Сколько ему лет? – спросила девочка. Она смотрела на изображение сына Дугласа. Мужчина взял себя в руки и, все же, опустился на пол рядом с девочкой.
– На этой фотографии ему шесть. Он обожал кататься на этой карусели. А здесь… – он взял другое фото. – Здесь ему восемь.
Мальчишка держал в руках мяч, он стоял возле футбольных ворот. Растрепанные русые волосы торчали во все стороны, маленький вратарь был в спортивной форме. Это был его первый матч, они выиграли, мальчишка был на седьмом небе от счастья.
– Есть в этом мире такой вид спорта. Он ловил мяч, когда другие загоняли его в ворота. Они играли двумя командами от школы, Ронни стоял на воротах так, будто от этого зависела его жизнь. Или чужая жизнь. Он не пропустил ни одного гола. Как он был счастлив, когда они выиграли, как радовался. Кубок отдали ему, он до сих пор… стоит на полке. Все были уверены, что из него вырастет отличный голкипер.
Дуглас не задумывался, что Луна вряд ли понимает, о чем он говорит. Она лишь подавала ему другие фото. На одном из них Ронни был еще чуть старше, его на плечах с очередным кубком несли товарищи по команде. На третьем фото мальчишка играл во дворе с отцом, который явно проигрывал – не мог даже его догнать.
– Знаешь, я даже не очень ему поддавался, ему передалась моя ловкость. Какой она была в молодости… Маленький чертенок угонял от меня мяч, будто меня и на поле не было.
Луна смотрела на Дугласа, не моргая. Пока он говорил, она даже не шевелилась. Лишь когда он замолчал, девочка подала ему другое фото. Фото его жены. Он сам сфотографировал ее, пока она не видела: женщина сидела за столом, перед ней лежал лист бумаги и краски. Пышные каштановые волосы были перетянуты лентой. Взгляд глаз поразительного зеленого цвета был устремлен к тому, что она рисовала. Фото дышало жизнью, даже движением. Дуглас еще помнил, как она смеялась над ним, когда он проявил эту фотографию, и сказала, что он похож на папарацци.
Мужчина смотрел на фото, на задумчивое, сосредоточенное лицо жены. Нельзя было сказать, что она была броской красавицей. Но Дуглас не видел в ней ни одного изъяна. Для него черты ее лица были идеальными. Для него в ней все было идеально.
– Я не любитель красивых фраз, Луна. Но я не могу сказать иначе… Она – любовь всей моей жизни. Знаешь, так бывает. Что даже мужчина влюбляется, как ребенок. Это мой случай. С первого взгляда, с первого ее слова. Увидел ее в книжном магазине, чудом, потому что обычно туда не захожу. Она не могла достать до верхней полки, ей нужна была какая-то книга. Я смог дотянуться, и едва услышал ее голос, когда она меня поблагодарила… Честно, я не помню, что было дальше, я словно оглох. Но и отпустить ее из своей жизни уже не смог. Я был совсем один в этом мире, да и мне нельзя было привязываться, приводить сюда кого-то. Но я преобразовал это место, лишь бы Мария могла быть рядом. Из логова Стража сделал настоящий дом. Уютный. Светлый. И забыл о том, кем являюсь на самом деле.
Он взял из рук Луны другое фото, на котором была вся семья, Мария держала на руках малыша, Дуглас стоял позади них, обнимая, и на его лице было столько счастья, что сжималось сердце.
– Нельзя быть такими счастливыми, какими мы были. Наверное, другим было бы очень сложно, ведь у нас было много долгов, мало денег. Но мы этого будто не осознавали. Когда я уставал до потери пульса на прошлой работе, дома меня всегда ждали мои любимые, и усталость как рукой снимало. Мне казалось, что я попал в настоящую сказку, отличную от той, в которой родился. Без волшебных существ, перемещений в пространстве, без охотничьих легенд. Все было идеально. Слишком идеально.
Перед глазами вспыхнуло изуродованное лицо, искалеченное, порванное мертвое тело. И неподвижное, хрупкое тело сына. Холодный свет, белые столы, простыни. Взгляд Дугласа дрогнул.
Вдруг он ощутил прикосновение к своему лицу. Луна обхватила его щеки ладонями, заглянула в его глаза. И начала напевать. Дуглас замер, у него перехватило дыхание. А после из самой глубины души что-то начало подниматься, словно давящая эмоция выходила, словно вытягивали из него ядовитый пар, клубившийся вокруг сердца и обволакивавший легкие.
– Что ты делаешь со мной…
Луна закрыла глаза, опустив голову, и начала петь в голос. Ее детский, высокий, но внезапно такой нежный голос зазвучал в самом сознании Дугласа. Он никогда прежде не испытывал на себе магию сирен, но был наслышан об их силе. Как разрушительной, так и целебной. И на какое-то время ему показалось, что Луна хочет его убить. Потому что его грудную клетку свело, глаза начало выжигать. Но едва по его скулам покатились горячие слезы, он почувствовал, что из него начала обжигающими потоками выходить боль. Он задыхался, пытаясь сдержать слезы, но Луна продолжала петь, забирая ее. И когда отпустила его, мужчина смотрел на нее через густую пелену соленой жидкости. Дуглас качнул головой. И накрыл лицо руками, согнувшись. Луна привстала и обняла его, начав гладить по голове.
– Они спрашивают… почему я снова не женюсь. А как можно, Луна? Как… если эта женщина была моей жизнью? А другой… мне не нужно.
Он никогда бы не поверил, что будет плакать при ребенке. Что он в принципе еще может плакать. Луна внезапно вытащила из него эту боль воспоминаний – и попыталась ее облегчить.
– Их убили? – спросила она, все еще обнимая мужчину.
– Нет. Автокатастрофа. Мне нужно было остаться… на собрание в школе. Я попросил Марию дождаться меня, но Ронни хотел успеть на трансляцию матча по телевизору. Они вызвали такси. Помню, как быстро, небрежно даже обнял их перед тем, как убежать на собрание. И лишь уже у входа в школу обернулся. Будто почувствовал. Через час мне позвонили.
Луна чуть крепче прижала к себе голову мужчины. Дуглас замер.
– Водитель оказался пьян. Выскочил на встречную полосу, машина столкнулась с фурой, перевозившей какой-то груз. Весь удар пришелся на пассажирское сидение спереди, машину смяло, как картонку. Выжил только водитель. Лишился ног, но выжил. А я потерял все.
Как страшно было это вспоминать. Он не видел катастрофы. Но она снилась ему, преследовала в кошмарах долгие месяцы. Дуглас до сих пор зачастую просыпался от визга сгорающих в торможении шин и оглушительного грохота падения на машину фуры. Он снова и снова представлял, какими могли быть последние секунды жены и сына. Успели они осознать, что произошло? Было ли им больно? Смогли они о чем-то подумать перед смертью? Вряд ли. Скорее всего, все произошло слишком быстро, как это обычно и бывает.