Студент 2
Шрифт:
— Конечно.
— Ну так вот: всего три группы. Примерно человек по двадцать пять. Мне в деканате уже намекнули, что в старосты рабфаковцев намечают…
Он сделал красноречивую паузу.
— Тебя в том числе? — подхватил я.
— Типа того, — он скромно улыбнулся.
— И можно в твою группу попасть? — я развил мысль.
— Если постараться.
Тут Саша продвинул мысль свою: на составление групп во многом влияет Юлия Михайловна. Можно даже сказать, что в основном она рулит этим процессом. У Саши к ней подход есть, но надо его освежать…
Он столь выразительно
— Она курит?
— Нет.
— Ладно. Витек, сколько у тебя ручка стоит?
Я уже смекнул, что бесплатную утрату ручки приятель мой может и не пережить.
— А? — бестолково вытаращился Витек. — Чего?
— Хочу у тебя купить ручку фирменную.
— Ты?! Купить хочешь?..
— Я. Хочу купить.
— Зачем?!
— Надо. Много вопросов лишних!
— Ну… тебе за трояк отдам. А вообще-то могу и за пятерку загнать! Это бизнес.
— Давай. Покажи, какие есть, сам выберу.
Саша усмехнулся, поняв, что к чему. Витек же, продолжая удивляться, полез в свои закрома, вытащил несколько нарядных шариковых ручек в разноцветных металлических корпусах. Я выбрал максимально «дамский» нежно-розовый цвет и сунул Витьке потрепанную зеленую трешку и монету-полтинник. Пятьдесят копеек то есть.
— Беру за три пятьдесят.
И тут же вручил ручку Саше:
— Это для Юлии Михайловны. Чтобы мы все в одной группе оказались.
— Постараюсь, — Саша взял ручку, полюбовался ею: — Да, это вещь! Думаю, ей понравится.
— А-а!.. — тут запоздало дошло и до Витька, и он встал в позу: — Блин, Базилевс! Да ты сказал бы по-нормальному, я чо, не понял бы?!
Я жестко усмехнулся:
— Понял бы. После инфаркта. А я не имею права лишать Советский Союз потенциального инженера. Даже такого.
Саша расхохотался, а Витек всерьез обиделся:
— Да ладно!.. Не, ты бабки свои возьми обратно…
— Нет, Вить. Сделка есть сделка, все по чесноку. Я у тебя купил? Купил. С покупкой что хочу, то и творю. Все! Тема закрыта, пошли. Не опаздываем?
— Да пора уже, — Саша встал, кинул ручку в нагрудный карман.
У меня было мелькнула мысль — сказать, чтобы студентка Никонова тоже попала в нашу группу… но не стал. Нет. Не надо лишней информации.
— Идем, — я тоже встал.
Глава 17
По пути Витек еще слегка бубнил — как-то так царапнул его финт с покупкой ручки. Меня это в конце концов достало:
— Слушай, заслуженный посетитель барахолки! Ты бы раньше думал, чем жопиться над каждом шагу. Я уж, извини, привык, что из-за копейки у тебя запор может случиться на двое суток. И не захотел подвергать твой организм такому стрессу. А кто меня к этому приучил?.. Как говорится, догадайтесь с одного раза!
— Ну… — промямлил Витек, и больше контраргументов не нашлось. А я неожиданно обрел поддержку в лице Саши.
— Справедливо! — изрек он. — За тобой, Вить, такое водится. И фарцовка твоя, еще раз говорю, такая помойка… даже не она сама по себе, а людишки там такие крутятся… ну я не знаю просто. Как будто из говна их делали, а не из половых клеток!
Удивительное
— Ну, Саня, ты сказал! Хоть в граните высекай. Похоже, был опыт встречи?
— Случалось. Мне-то ничего, а вот одного друга моего так надели на кукан, век не забудет! И не где-нибудь, а в городе-герое Москве…
И Саша рассказал историю самого классического «кидалова», практикуемого фарцовщиками Брежневской эпохи.
Он и его друг прошлым летом приехали в Москву. Только что дембельнулись и решили осчастливить собой Третий Рим. Развеяться, вдохнуть столичного воздуха, вкусить столичной жизни… Прибарахлиться. Заранее постарались разузнать у знающих людей места, где можно с рук приобрести фирменные вещи. Знатоки подсказали: бывшая «Труба», то есть Трубная площадь, перекресток Цветного бульвара и Бульварного кольца. Там трутся нелегалы-продавцы, то бишь, фарцовщики… И два лоха-провинциала, самонадеянно возомнившие себя рассудительными, предусмотрительными, прожженными деятелями, обладателями массивных капиталов, двинулись в Москву в плацкартном вагоне. Ну и, долго ли, коротко ли, очутились на Трубе…
Саша умудренно усмехнулся:
— Это сейчас я понимаю, что там чуть ли не самый низший уровень этой публики. Ну, а тогда…
А тогда они довольно быстро натолкнулись на лощеного, вежливого, элегантного молодого человека…
Саша малость раскипятился от воспоминаний:
— Ты знаешь, — обращался он ко мне, минуя Витьку, — ну вот ни за что не подумаешь! Ни в жизнь! Такой, знаешь, парень из солидной семьи. И ладно бы только шмотье на нем с иголочки, так еще и повадки… Сразу видать! Москва или Питер прямо на роже нарисованы. Минимум, Киев. И так прямо по-хорошему все, доброжелательно. Да, говорит, без вопросов, ребята! Давай, говорит, отойдем вон туда, в подъезд…
И в старом мрачном подъезде дореволюционного дома местный петиметр предъявил парням свежайшие, в хрустящей целлофановой оболочке джинсы. Все абсолютно фирменное, все упаковано с роскошным щегольством, и смотреть и трогать — одно удовольствие.
— Я-то с самого начала не собирался… — пояснил Саша. — А вот Юрка, друган мой — тот да. Как увидел марку, лейбл, да как все это стильно, круто, так аж затрясся. Ну и давай рядиться во всю ивановскую, а я, дурак, ему помогал!
Друг Юра, мысленно упиваясь своей житейской мудростью, до усрачки торговался с продавцом, в результате сбросив цену со ста рублей до девяноста. Мажор, наконец, согласился, взял деньги, отдал товар, и…
— И вот тут-то я в первый раз заподозрил неладное, — сказал Саша.
Получив два четвертных и четыре червонца, денди вдруг насторожился:
— Стоп, ребята! Слышите?
Гости столицы настороженно застыли, но ничего не услышали. Однако москвич зловеще покачал головой:
— Не-ет, что-то не то, я же чувствую… Облава может быть. Вот что! Смотрите: вон там черный ход, видите? Валите туда, и дворами на Неглинку. Там повернете вправо и шагайте спокойно, не спеша, будто гуляете. По итогу до Малого театра дойдете. А я вон туда, на Петровский… Ну все, расход! Быстро!