Студент 3
Шрифт:
Похоже, этой фразой я ее сразил. Ответить она не смогла. Может, и хотела бы срезать, то есть брякнуть нечто цинично-наглое… но язык не повернулся.
— Да ладно! — парировала она вроде бы вызывающе, но и смущенно. — Верный, так верный. Никто ж тебя за хер не тянет… А вообще мальчики, спасибо вам! Вот от души! Вы для меня прямо как ангелы спустились с неба!..
— Крыльев пока нету, — отшутился я, — а спасибо… так оно как-то не шуршит.
— А! Да какой разговор, ребят!..
Она полезла в сумочку, выудила две четвертных и четыре червонца, раздала нам поровну. По сорок пять.
— О, вот это дело! — Витек
Здесь он мне подмигнул по-свойски: мол, между нами, пацанами! «Базаров нет», — ответил я взглядом.
Людмила совершенно очевидно предпочла бы меня… но на безрыбье и Витек кавалер.
— Ну, составляй, — позволила она. — Бабки только готовь заранее.
И сказала, что работает закройщицей в ателье таком-то по адресу такому-то, домашнего телефона нет… В общем, захочешь — найдешь.
— Найду, — победно кивнул Витька. Он заметно раздухарился, как глухарь на току.
— Да! А я ж так и не знаю, как вас зовут! — спохватилась она. — Ребята!..
— Английская манера, — улыбнулся я, — представляться при расставании… Я Василий, это Виктор. Царь и победитель!
— Чего?..
Тут встрял Витек: рисуясь, растолковал переводы наших имен на русский соответственно с греческого и латыни. Для закройщицы это было новостью. Она простодушно захлопала куцыми ресничками:
— Надо же! Не знала. Да и не думала. А я тогда кто? Люд-мила… Людям милая, так что ли?!
— Именно так, — подтвердил я.
— Точно! Людям милая! Ха!..
Это для нашей новой знакомой оказалось счастливым откровением, как будто ей еще четвертной подарили. И завертелась мысленная карусель:
— Милая… Ну, меня же можно и Милой называть, да?
— Конечно, — заверил я и подтолкнул Витьку:
— Троллейбус наш! Идем! Мила, всего доброго!..
Мы уже были на остановке.
Гейша-костюмерша засуетилась:
— Ребят, да вы и так заходите! В ателье спросите Людмилу Дорофееву. Это я! В принципе, я все мужское могу скроить, сшить, если надо: пиджак, брюки, батник приталенный… Цена нормальная, а сидеть будет как на манекене!
— Пока! — крикнул я уже из троллейбуса. Двери захлопнулись, громоздкая машина перевалисто покатила с мягким завыванием электромотора. Я успел заметить, как Людмила машет рукой… Но вот и ее занесло деревьями, машинами, людьми.
По Витькиной физиономии было видно, что его разбирают противоположные чувства.
— Ну что? — он подмигнул мне. — Нормалек?! Вторая стипендия в карман залетела! Даже больше.
— С одной стороны, — усмехнулся я.
Витек, конечно, меня понял. С одной стороны, на пустом месте почти по полтосу подняли. Почти на пустом: все же пришлось Грише в рыло звездануть… Но за такие бабки — пустяк. Можно сказать, пальцем шевельнули. Зато с другой стороны, порцию-то не реализовали, прибыли нет… Первый блин комом!
— Ну, — рассудительно сказал Витек, — ком-то объективный! Ну как бы мы этому алкашу что-то объяснили?.. Да никак! Непредвиденные обстоятельства, независимые от нас, что еще надо?
Здесь и не поспоришь.
— Ладно, — согласился я. — Кто у нас дальше по списку, Зинаида Дмитриевна, дом сорок два?..
— Квартира двадцать семь!
Это, понятно, на четной стороне. Нам потребовалось пройти туда полутемным
— Базилевс, глянь! Это что за штуки?
Я авторитетно разъяснил, что это специальные студии для живописцев и скульпторов. Так проявлялась в СССР забота об искусстве: в массовой пятиэтажной застройке крупных советских городов примерно на 70–80 обычных зданий строили одно такое, с очень светлыми «лофтами», относившимися к ведомству Союза художников… Тут я даже подумал, что мои знакомые Константин Валентинович и бесславный Петр Геннадьевич наверняка в курсе данной темы… что, впрочем, неважно.
Квартира двадцать семь — второй подъезд, второй этаж, расклад несложный. Поднялись, позвонили. Дверь открылась.
— Здравствуйте! — бойко отрекомендовался Витек. — Мы от Кости… то есть, Константина.
Хозяйка самую малость помедлила.
— В курсе, — наконец, скупо обронила она. — А почему вас двое?
— Так надежнее, — сказал я. — Дело-то серьезное. На цену не влияет, если речь об этом.
— Про волка речь, и волк навстречь… — странно выразилась мадам. — Входите.
И она щелкнула коридорным выключателем.
Еще на дверном пограничье я успел просечь, что Зинаида Дмитриевна — статная, осанистая дама, не то, чтобы красавица, но заметная. Метресса. Дано ей от природы быть такой вот видной! Зачем ей «секс-ракета»?.. Ну, пути Господни неисповедимы. К тому же интуиция мне просигналила, что она не замужем и, скорее всего, не смогла ужиться ни с одним мужиком. Сразу читалось в ней нечто властное, решительное.
Кто она, кем работает?.. Интерьер выдавал солидный советский достаток, но рядовая хрущевка-двушка?.. У Гриши, кстати, была трешка. У автослесаря! Впрочем, это еще не показатель. Многие дельцы, фарцовщики, цеховики той эпохи вели жизнь в духе подпольного миллионера Корейко из «Золотого теленка» — не так буквально, может быть, но в этом векторе. Нет, были среди этой публики и те, кто жил разухабисто, на размах, понимая счастье как кабацкое «гуляй, душа», но у этих карьеры довольно скоро заканчивались в кабинетах следователей ОБХСС… Словом, дедукция моя привела к выводу: хозяйка, занимая сравнительно скромный пост в сфере торговли-снабжения, преуспевает где-то в тени и чрезвычайно неудачлива в личной жизни.
Пригласив нас в коридор, она, однако, не впустила дальше. Взглянула выжидательно:
— Ну?
Витек суетливо вынул знакомую мне коробочку, оттуда пакетик со снадобьем:
— Вот!
И довольно толково поведал о дозировке и технологии приема препарата — разные варианты этого дела. Можно так, можно сяк, и еще вот этак… Действие почти мгновенное — приход исчисляется минутами.
Зинаида Дмитриевна слушала это все со столь равнодушным видом, что меня взяло сомнение уже с другой стороны: уж больно она деревянная, как с ней сыграет препарат?.. Вопрос этот был чисто абстрактный, он не мог не возникнуть из наблюдений, но в принципе меня не интересовал. То ли вся перевернется, то ли истуканом останется…