Студентус вульгарис
Шрифт:
Хм… а ведь младший принц и принцесса почти мои ровесники, — кланяясь вместе со всеми, подумал я, — всего на год старше…
Император с семьёй неторопливо расселись каждый на свои «стульчики» и музыка стихла. Дворяне, присутствующие в зале разогнулись, а дамы вышли из позы «глубокий реверанс».
— Мои верные подданные!
Выдержав паузу, и дождавшись полной тишины в зале, император начал свою поздравительную речь.
— Снова, как и прежде, я рад видеть вас в своём парадном зале! Минул ещё один год. Наша империя…
И бла-бла-бла, — прокомментировал я про себя, переключаясь на разглядывание императорской семьи, сидящей совсем недалеко от меня с торжественным видом и внимательно слушающих своего императора. Однако если у старшей её половины, это получалось, то у младшей выходило не очень. Видно было, что Сюзанна и Диний, хоть и делают серьёзные лица, но в мыслях они, похоже, где-то «не тут».
Хорошо, что хоть кто-то не в розовом… — подумал я, рассматривая принцессу, — то ли вкус есть, то ли мозги…
На Сюзанне было белое, шитое серебром платье с большущими «плечами». Пушистая копна густых тёмных волос была зачёсана назад и скреплена множеством серебряных заколок разных форм. Немножко вытянутое лицо с выступающим вперёд упрямым подбородком. Большие, круглой формы глаза и широкие тёмные брови.
Принц — в тёмно-синем. Тоже, как у сестры тёмные волосы, тёмные глаза и шевелюра из вьющихся волос. Но в плечах не широк. И в лице — мягкие, тонкие линии. Что-то женственное. У старшего личико посуровее будет… И плечи у старшего — «шЫреее». Императрица — в зелёном строгом платье. Никаких открытых грудей, голых плеч. Аристократическое лицо с внимательным взглядом карих глаз. Светлые волосы, уложенные в высокую причёску на голове. Выражение лица — холодное и даже, можно сказать высокомерное. Не то, что у её улыбающегося мужа. Похоже, император уже слегка успел «принять» в честь праздника и пребывает в неплохом настроении…
— Поздравляю вас всех с Новым Годом и желаю, что бы наша империя стала ещё богаче, сильнее, и могущественней!
Разглядываемый император закончил речь и зал разразился громкими аплодисментами, прерывая моё изучение императорской семьи. Оркестр заиграл что-то весёлое. Между гостями стали сновать слуги, разнося на подносах высокие фужеры, наполненные вином светло-янтарного цвета. Гости шустро разбирали бокалы, высоко поднимали их вверх и громко произносили здравницы императору, его семье и империи. Посмотрел я на это веселье, царящее вокруг, посмотрел, и стало мне как-то грустно.
Я бы тоже мог сейчас веселиться… а вместо этого сижу чёрт-те где, черти с кем и черт-те в чём…
Я цапнул с проносимого мимо подноса фужер и, не обращая на удивлённые глаза ректора, и тех, кто с ним, поднял руку и произнёс: Стешасс алай векссаа, Бассо!!
Что в переводе с Эсфератского означало — Будь здоров, Басссо!
И гори оно все синим пламенем, ещё добавил я про себя, ставя пустой бокал назад. Все, буду веселиться!
В этот момент император, отставив свой опустевший фужер в сторону, величественно поднялся с трона и громко произнёс: А сейчас, по нашей ежегодной традиции, господин главный дирижёр порадует нас новой мелодией! Нусс, господин Рудольф, что новенького вы придумали за этот год?
— Ваше императорское величество! С огромным удовольствием представлю на ваш суд и суд блистательной публики, мелодию, которую я специально приготовил для этого знаменательного дня!
Поклонившись, Рудольф обернулся к оркестру и взмахнул дирижёрской палочкой.
Ну да… конечно… приготовил… — скептически хмыкнул я про себя, с первых же аккордов узнав знакомый земной мотив, — Эх… где бы взять электрогитару!? А нельзя ли её сделать? Как-нибудь… Вроде артефакта? А что? Почему бы и нет?
Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила меня крепко задуматься. Очнулся я от шума аплодисментов. Публика, вместе с Альвеаром Хайме, искренне рукоплескала дирижёру и его оркестру.
Понравилось… Ещё бы! А кто это предложил? А? Так. Пить мне больше не надо…
— Ваше величество, — неожиданно раздался громкий голос, едва только стих шум и гомон, — позвольте смиренно обратиться! Я, старший наставник духовной академии Светлого Ордена, магистр Хедуш, вместе со своими учениками тоже приготовили для вас, ваше величество, вашей супруги, семьи и для всех присутствующих тут благородных людей, небольшой подарок! Песню. Если вы соблаговолите, ваше величество, то мы с чувством глубокого благоговенья исполним её для вас…
Император удивился. Семья его тоже выглядела озадаченной. Похоже, тут так не принято. И идёт поперёк установленного порядка… — понял я, увидев реакцию на просьбу.
— Ну, что-же. Хорошо, — с некоторой, как мне показалось излишней бодростью в голосе, произнёс император, — давайте послушаем!
При этом он бросил быстрый взгляд вбок, на свою благосклонно улыбающуюся супругу. В расступившейся возле трона толпе возникла проплешина, на которой остался толстый мужик в белой рясе и оплывшими щеками, смахивающий на толстого хомяка и двое вЬюношей, тоже в белом, восторженно-благоговейным глазам смотрящими на императора.
Впрочем, не только на него… Несколько восторженных взглядов доставшихся Сюзанне, позволяет думать, что они не кастраты… Кто бы мог подумать…
— Песня о святом духе благочестия! Исполняют послушники духовной академии Светлого Ордена — Калин и Авин!
Сделав объявление, Хедуш немножко посгибался, насколько ему позволила его фигура, изображая поклоны, и со скоромным видом отошёл в сторону.
— Аааа-аааа-ааАаааа! — затянул Калин, сцепляя руки в замок на груди и закатывая очи к потолку.
— А-а-а-а-а! — подключился к нему Авин, становясь в такую же позу.
Нет! Нужно срочно это запить! Так! А где? Что, всё уже унесли? Уууу… тоже мне хлебосольный дом! Хотя… Мне же нельзя! Сихот бы всё это побрал!
Пока я озирался по сторонам в попытках чего-нить найти, эти двое в белых халатах заливались на два голоса вызывая у меня зубовную дрожь. Не знаю, почему они так на меня подействовали, я, в общем-то, не против голосового пения, но в этот раз что-то не пошло… Обертоны у них может не те?