Ступень Пятая
Шрифт:
— Дмитрий Максимович, а вон тот мужик, стоящий в отдалении и размахивающий руками как ветряная мельница, это кто?
— Шувалов же, старший брат Ирины, — зло выдохнул Ефремов. — Говорил же императрице, не надо их выпускать. Посидели бы еще, ничего страшного не случилось бы.
— Получается, он против своей сестры выступает и возможного племянника?
— Если бы. У них уже информация есть, что ребенок Ирины будет недееспособен. Глава Шуваловых так вообще внутри. Уж не знаю, чего он хочет больше: чтобы дочь не обидели или чтобы власть мимо рта не пронесли. И кроме Шувалова там сильных магов хватает, потащил кого
— И почему не брали?
— Потому что у них там ментальных закладок выше крыши. Когда император попытался из одного инфу вытащить, тот умер, почти ничего не раскрыв. То есть подозреваемый умер, а вину его доказать не удалось. А теперь представь, что у нас внезапно помирает толпа клановых. И не мелочевка какая там сплошь главы и наследнички. Вони было бы выше крыши. К этому ни император, ни императрица оказались не готовы. Вот и получили то, что получили.
— Все равно толпа помрет, — заметил я. — Не сейчас, так при допросе. Дмитрий Максимович, я Шувалова сейчас к вам приволоку? Допросим.
— Сможешь так, чтобы остальные не заметили? — азартно уточнил генерал. — Я бы еще с Воронцовым пообщался.
О том, что данные индивидуумы могут не пережить разговора, он точно не переживал. Да и то сказать, нынешнее столпотворение спишет все жертвы. Теоретически я вообще мог бы чем-нибудь массовым вдарить по площади. Мог бы, но не буду. Потому что ни перед кем нельзя сразу выкладывать свои козыри. С Ефремовым нам сейчас по пути, но против императрицы он не пойдет. А ей я не очень-то нравлюсь.
— Будет вам и Воронцов, — согласился я. — Но чуть позже. Сначала поговорим с Шуваловым, потом схожу за Воронцовым.
Под невидимостью я дошел до Шувалова, набросил на нас обоих отвод глаз, а потом приложил противника параличом, поймал падающее тело и под общей невидимостью потащил к Ефремову, не особо заботясь о сохранности дорогого костюма. Далеко тянуть необходимости не было, все равно нас никто не видел, да и похищение прошло незаметно, так что я лишил Шувалова артефактов, кроме своей телефонной трубки, после чего снял паралич. Шувалов потряс головой и уселся, прислонившись к стене. После паралича всегда требуется какое-то время, чтобы человек пришел в себя, так что переживать, что Шувалов предпримет какие-нибудь резкие действия, не приходилось. Блокирующих магию наручников при Ефремове не было, к его глубочайшему сожалению, так что пришлось обходиться тем, что имелось.
— Владимир Петрович, как это вас угораздило? — отеческим тоном поинтересовался Ефремов, не забывший включить диктофон перед началом беседы. — На родную сестру руку подняли, как не стыдно?
— Да что вы такое говорите, Дмитрий Максимович? — возмущенно пробухтел Шувалов. Двигаться нормально он еще не мог, но мозги у него сейчас так ворочались, что если бы это как-то выражалось визуально, то искры от нашего недобровольного собеседника летели бы только так. — Я, напротив, уговариваю всех успокоиться.
— В первую очередь меня, да? — Я жестом фокусника вытащил из его кармана артефактную трубку. — Откуда это у вас?
— Вы же и подбросили. Прямо сейчас при попустительстве генерал-майора Ефремова, — бодро ответил тот и нагло улыбнулся.
— Вы думали, я вас не узнаю по голосу? Вы не особо старались его скрыть.
— А мы с вами разговаривали? — вытаращился он на меня. — У вас есть хоть какие-нибудь доказательства?
— Владимир Петрович, вы, кажется, не осознаете своего положения. Мне не нужны никакие доказательства. Вы нанесли ущерб здоровью моей сестры. — Я сказал это так, что Шувалов побледнел и завозился на земле, еще больше пачкая дорогой костюм в пыли. — Поправимый или нет, еще неизвестно. И после этого вы считаете, что вам все сойдет с рук? Да я вас в асфальт сейчас вкатаю и скажу, что так нашел. А Дмитрий Максимович подтвердит.
— Подтвержу, — согласился тот. — Потому что вы вот где уже у меня со своими мечтами о власти.
Ефремов провел ребром ладони по горлу с таким видом, как будто не показывал уровень своего превышенного терпения, а угрожал, намекая на неминуемую смерть преступника.
— Но это незаконно, — возмутился Шувалов.
— А то, что вы сейчас делаете, законно? — удивился я. — Да и не все ли равно будет вашему трупу, законно он получился или не очень. Повторяю, вы тронули моих близких и за это ответите.
— И мы с вас Владимир Петрович получим все нужные нам сведения, — почти ласково сказал Ефремов. — И только от вас зависит, в каком состоянии вы будете после допроса: пригодном для суда или пригодном для захоронения. Разумеется, не заживо, мы же не садисты какие-нибудь. Ради удовольствия людей не мучим.
И эта ефремовская ласковость напугала Шувалова до дрожи, которую он не сумел скрыть. Он смотрел то на меня, то на генерала, пытаясь понять, насколько серьезно мы настроены, потом решил, что терять ему нечего и выпалил:
— Это не я. То есть меня заставили вам позвонить, Ярослав… эээ… Кириллович, — обрадованно вспомнил он мое отчество. — Это все он.
— Кто он?
— Не могу сказать, под клятвой.
— Если вы не можете сказать, что глава вашей организации Мальцев, — насмешливо бросил Ефремов, — то должен вас разочаровать. Не он это, а некто под его личиной. Сам же Мальцев к делам вашей шайки отношения не имеет. В отличие от Сысоева.
Стало понятно, почему на нападение на Сысоевых посмотрели сквозь пальцы: один из заговорщиков был ликвидирован, и даже без помощи государства. Скорее всего, Мальцевы за это ответят, но чуть позже, когда Императорская гвардия разгребет назревший заговор. В первую очередь разберется с толпой, которая пытается взять штурмом дворец.
— А я должен вас разочаровать тем, что тот, кто выдавал себя за Мальцева, мертв и никак не мог вам приказать напасть на мою семью, — продолжил я.
— Мы не нападали. Жданов уверял, что вашей семье ничего не грозит, — перевел стрелки на соратника Шувалов. — Неужели вы думали, что мы хотели заиметь врага в вашем лице?
— Вы его заимели. Откуда у вас мой телефон?
— Дал тот, кого вы объявили покойным, — неохотно ответил Шувалов. Он явно прислушивался к себе на предмет, не сработает ли клятва. Очень уж выразительной была смерть Воронцова-старшего. — Сказал, что при необходимости по этому телефону можно будет позвонить вам. При этом звонок невозможно отследить.