СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
– Стреляют... – дрожа и прячась у него на груди, напугано выдавила я, не разжимая рук.
Он утешал меня, заслонив собой с угрожающим видом, готовый защищать беззащитного напуганного ребенка от всех напастей жизни.
Я вздрагивала всем телом в такт выстрелам и не могла успокоить дрожь, иногда бившую меня после чудовищной опасности, пока тяжелые пули крошили стену в углу с той стороны в щепки.
В зал ворвалась охрана с пулеметами и солдаты, но, увидев испуганных дрожащих богатых людей, не стала стрелять.
– Никто не выходил? – рявкнул один из выглядевших безумно растрепанных бойцов.
– Н-н-и-к-т-о... –
– Ох уж эти женщины! – презрительно бросил один из охранников, но все равно грубо обыскал меня, хотя белобрысый готов был его убить. Но напрасно он готов был что-то найти, кроме моих прелестей – пистолет с глушителем и узи был брошен в кадку с пальмой чуть дальше еще до входа в зал входом.
Я зашипела, когда грубые руки коснулись меня.
– Это во втором зале! – раздался крик командира охраны, прибежавшего позже других. – Чем девок лапать, лучше бы подавили огневые точки в зале!
И вся охрана, ворвавшаяся с улицы, человек сорок, кинулась во второй зал, где еще стреляли.
– А то они не знали, что бой в том зале, – ехидно проговорила Оля. – Они, небось, пытались намеренно остаться здесь и не идти под пули...
Я не стала ее слушать, а, выхватив из кармана у белобрысого его телефончик, по которому он говорил со своим генералом, кинулась к дверям. В оставленную раскрытой охранниками дверь было видно, что в коридоре и на улице никого из охраны не осталось.
Ждать я не стала, и, нажав на кнопку повтора последнего звонка у странного плоского телефона белобрысого, такого как у Юли и Сани, со специальным зажигающимся знаком на обратной стороне, вылетела в коридор еще и с футляром для драгоценностей, подхваченным со стола. Захватив другой рукой пистолет с глушителем и обоймы к нему из горшка пальмы на входе, где они мирно лежали, и поместив их не в футляр, а под футляр в руку с невидимой для охранника стороны. Так, что я держала в руке и пистолет, а сверху футляр.
Я проскочила за спинами охранников, и никто не оглянулся. Мне просто повезло.
Оставшийся охранник на выходе был справа, футляр в левой руке под мышкой.
Я даже раскрыла футляр другой рукой, показывая, что ничего нет, но он глянул только мельком, отрешенно поддев пальцем нижнее отделение, совершенно не видя открыто расположенного пистолета с другой стороны футляра. Да только с той стороны сейчас никого вообще не было.
– Опасно сейчас ездить... Да и оставаться опасно здесь... Подать вам машину? – вздохнул он.
– Синяя малышка... – кивнула я. – Пусть подгонит мой шофер, кинув мои сумки из “линкольна”!
Пока он звонил, я выбежала на крыльцо и прыгнула почти прямо в новенькую Олину малолитражку, мгновенно подогнанную под крыльцо... В чем-чем, а в четкости генералу не откажешь... Очевидно, генерал в машине был как на иголках, и сработал почти сразу.
Из-за низкого забора появились две головы охранников какого-то авторитета. Два моих выстрела прямо из-под футляра, не подымая рук, скрылись в гуле мотора подогнанной машины. Генерал побелел. Две разнесенных головы скрылись за низким заборчиком, будто их не было.
Естественно, оставлять после этого здесь генерала было бы ошибкой.
Я тронула машину.
– А как же остальные? – недоуменно, и словно задохнувшись от какого-то ужасного понимания, спросил генерал. Он только сейчас, наверное, сообразил, что могло значить, что я вышла одна.
– Охотятся то за мной, не правда ли? – грустно спросила я, вспоминая их лица во время моего выхода “в эфир”. Уж очень мне не понравилось выражение их лиц тогда. Екатеринбург все-таки с перестройкой опять переименовали в Екатеринбург, и это очень меня насторожило. – У Олега Ивановича и Сани есть запасные ключи от “линкольна”, а чем дальше я буду от них, тем лучше... Тогда в них не попадут, да и до меня дострелить им будет трудно, правда, генерал?
Мне было печально.
– С кем вы говорите? – яростно спросила трубка.
– А, это вы, который хотел поставить мне памятник... – меланхолично сказала я, узнав голос начальника белобрысого, который прислал вертолеты, вспомнив, что я его вызвала. – Уже поставили? Я желаю в центре Москвы!
Он там заругался.
– Чего ты хочешь!?
– Да ничего, я, наверное, напрасно позвонила... – устало извинилась я. – Поздно уже, не надо было звонить... Просто я пять минут назад узнала, что через пять минут с пассажиром моего штурмовика будет покончено... Потому что этот... как его... начальник “крепрайона”, – с трудом произнесла по слогам я неизвестное слово, – куда едет мой пассажир, Кураев, предатель и работает на авторитетов... Я извиняюсь, что позвонила, у меня просто не было возможности до этого выйти и позвонить, а теперь поздно... Пять минут истекает через секунд тридцать, так что уже все равно... Наверное, мне не надо было звонить и тревожить вас и отвлекать занятого человека... – я смущенно искренне и испуганно извинялась, заискивающе и устало, понимая, что не надо было мне по глупостям звонить, раз уже все равно... Я очень смущалась всегда, когда тревожила занятых людей, и всегда для меня была проблема обратиться к какому-то своему начальнику с просьбой...
Генерал отчаянно заругался, что-то там набирал, командовал, матерился: – Остановить!!!
Я помолчала.
– Это же военная тайна, куда он поехал, этого никто не знал!
– Жаль... – искренне сказала я.
Он что-то там заорал и запрыгал.
– Спасибо за вертолеты, – сказала я, чтобы быть окончательно вежливой. – Целая километровая река из напалма вокруг нас – незабываемое зрелище... Привет от ребят...
Я с силой брезгливо зашвырнула работающий телефон на правую половину крыши ресторана. Мы как раз были там, где, по моему мнению, был зал номер два. Он был с другой стороны громадного ресторана.
– Это не я!!! – отчаянно кричал там телефон и его крик был еще слышен...
Я только равнодушно нажала на газ, лавирируя по тротуарам, раз дорогу забила пробка. Машина с такой легкостью шла по ним, проходя по извивам и загромождениям, как маленький лазутчик, что никто не обращал на нас внимания. Тем более, что машины двигались к нам навстречу, а не от нас.
– Не все такие сволочи... – тихо сказал мой шофер-генерал рядом, и подавленно замолчал.
Мы как раз подъехали к посту на выезде из района, причем дорога шла сверху немного вниз. И дорога и тротуар была перегорожена блоками. Я не знала, тормозить или нет, и что делать – в магазине пистолета всего восемь патронов.